Саймона, отдельно от других пленных из его группы, отвели в одну из шахт, в которой он трудился до обеда под пристальным наблюдением надзирателей. Примерно в два часа дня, их покормили отвратительной едой, еще хуже той, которая была на завтрак, и они продолжили работать. Своими глазами он наблюдал, как некоторые из работников в течение дня, не выдерживали темпа работы и их за это избивали плетями, рукоятями мечей и кулаками. Тех, кто был не в состоянии продолжать работу, солдаты выводили из шахты, а после эти солдаты уже возвращались без пленников, или же с новой рабочей силой.
Рабочий день длился бесконечно долго, и Саймона неоднократно посещали мысли бросить кирку и сдаться. Или же наброситься на своего надзирателя и пробить ему череп? Понятно, что после этого его убьют, но есть ли смысл в такой жизни? Да и отпустят ли их по истечению десятилетнего срока? Он очень в этом сомневался. Да и пережить десять лет в таком режиме, было практически невозможно. С горем пополам он сумел доработать смену и в девять вечера его вывели на улицу.
- Вы хорошо поработали сегодня! - заявил светловолосый мужчина в доспехах. - Но не все, кто-то не справился с задачей и был избавлен от этих тягот. Но те, кто стоит сейчас здесь, вы справились и на один день приблизились к своей свободе!
Он засмеялся вместе с солдатами, которые стояли позади него. Затем он приподнял руку, и все вновь замолчали.
- Я начальник надзирателей, можете обращаться ко мне просто босс. Если у вас есть жалобы на ваших надзирателей и сопровождающих, то вы всегда можете обратиться ко мне, я с радостью вобью эти жалобы вам в задницу, а потом вы сможете продолжить работу.
В толпе надзирателей и наемников, позади него, вновь разразился смех.
- Ладно, на сегодня достаточно. Завтра снова моя смена, увидимся утром. Выше нос! Не вижу энтузиазма в ваших глазах!
Он развернулся и пропал из виду, скрывшись за толпой. Пленных начали разбивать по группам, которыми их приводили, и Саймон обнаружил, что в их группе стало на двоих человек меньше. Их повели обратно по той же дороге, и они едва переставляли ноги. Кевин несколько раз падал от бессилия и другие пленные хоть и с трудом, но поднимали его на ноги, после чего, они снова продолжали идти. Когда их завели в каменную хижину, за ними следом зашли те же пожилые женщины и принесли подносы с едой. Вместо похлебки на этот раз были потроха животных с перловой кашей, а также чистая вода, которой их явно обделили на работе.
- Ну в самом деле, что ж вы так унываете, ребята? – заговорил главный солдат. - Все не так плохо, вы привыкните к таким условиям. Мы люди вообще уникальные твари, привыкаем ко всему.
Ногой он слегка толкнул поддон с едой вперед, но на этот раз, чтобы еда не вылетела из мисок.
- Сегодня тут восемь порций, поделите еще две между собой. Завтра утром будет по одной порции на каждого, так что наедайтесь сегодня. Завтра будет еще тяжелее, так как у вас будут сильно болеть мышцы. Отдыхайте!
Солдаты вышли из хижины и закрыли дверь на несколько железных заслонов и большой замок, после чего ушли о чем-то переговариваясь и смеясь.
- Нам конец... - тихо промолвил один из пленных, закрыл ладонями лицо и заплакал. - Я просто хочу жить, за что мне все это?
- Ты итак живешь, - ответил ему Кевин, который без сил лежал на своей твердой лежанке. - Пока твое сердце бьется ты живешь, а значит у тебя все еще есть шанс изменить свою жизнь к лучшему.
- Не самое удачное время для подбадриваний, - сказал крупный мужчина, смотрящий в окно. - Но в одном я с тобой согласен, нам нужно убираться отсюда, иначе прав уже будет он, и нам действительно придет конец.
Все вместе они сели в круг и приступили к ужину.
- Я с вами ребята, - заговорил Саймон, рассматривая потроха в своей тарелке. - К черту все. Утром я думал, что проще просто сдохнуть, но если я все равно решил опустить руки, то почему бы не рискнуть? Давайте попробуем убраться отсюда.
- Отличный настрой, - ответил Кевин, лениво пережевывая еду. - Я пока не придумал, как нам свалить, у кого-нибудь есть идеи?
- Итак, что мы с вами имеем, - после паузы продолжил Саймон, поставив миску на пол. - Из этой хижины выхода нет, отсюда нам не выбраться.