Кажется, они только и рады поскорее сбежать подальше от стонущего на столе «ожившего мертвеца».
— Мне нужны бинты, - смотрю на кухарку. - Чистые тряпки, полотенца. Все, что есть.
— Несу, госпожа!
Ее как ветром сдувает, и я, сделав глубокий вдох, снова разворачиваюсь к столу.
Анвиль лежит там, все так же завернутый в плащ, и теперь он бледнее бледной смерти. В последний раз настолько синюшнюю кожу я видела у «прекрасного» суточного трупа, когда мы проходили практику в морге. Вот мой новоиспеченный муж как раз точно такого же цвета.
— Ты же целого рыцаря сожрал, - ворчу себе под нос только для того, чтобы не позволять панике взять над собой верх. - И даже не подавился. А это всего пара царапин. Чего сразу расклеился? Правду говорят, когда женщина все сделала по дому, налепила пельменей и еще успел сходить на маникюр - значит, у нее температура тридцать девять, а если мужчина пишет завещание - значит у него тридцать семь и пять.
Анвиль слабо, как будто пытается прислушаться к моим словам, поворачивает голову. Но его веки плотно закрыты. Приподнимаю одно - зрачок тоже почти потух.
— Ладно, - закатываю рукава до самых локтей, - придется вытащить тебя из могилы, чтобы дважды не стать вдовой, и чтобы ты, когда снова воскреснешь, снова не сделал меня виноватой.
Откидываю край плаща, до боли стискиваю челюсти.
Раны намного глубже, чем я думала. А думала я, для верности, очень плохие варианты. У него глубокая колотая рана на боку, внизу живота, рассечено бедро и голень. Приподнимаю, чтобы посмотреть, что там на спине - два крупных пореза, но хотя бы они, слава богу, выглядят сносно. Много мелких порезов, ссадин и гематом, но это вообще ерунда. Самое главное, если я ничего не упускаю, кости целы. И те места, где у человека находятся артерии - тоже. Хотя кто их знает, как устроена драконья физиология.
Впрочем, одно я могу сказать точно. И эти свои мысли я списываю на защитную реакцию психики, которая готова смотреть на что угодно, лишь бы не устраивать в моей голове тараканью дискотеку с флажками «Мы все умрем!» Драконы в этом мире, по крайней мере в своем человеческом обличии, сложены как наши мужчины-модели разряда «пляжники». То есть новый король Драконьего гнезда жилистый, крепкий, тугой и сбитый, как скаковой жеребец. А его пресс даже под лужей крови все равно выглядит именно как пресловутая стиральная доска.
Я быстро себя одергиваю, когда взгляд невольно скользит вниз по животу, до узкой полоски темных волос, которая убегает вниз от пупка. Сейчас нужно сосредоточиться на самых крупных рассечениях, остановить кровь и не дать всякой местной заразе вызвать осложнения. А еще молить своих и здешних богов, чтобы не пострадали внутренние органы. За обилием синяков и кровоподтеков я банально не найду, если есть внутренние повреждения.
— Вода! - ору во всю силу легких, потому что в этом ужасном месте, кажется, никто и шагу лишнего не сделает, пока не рявкнешь. - Мне нужна вода!
Какой-то коренастый здоровяк с лицом мальчишки топает с дымящимся котлом и не очень аккуратно, расплескав все вокруг, бухает его на пол чуть поодаль от меня. Как будто боится, что еле живой Анвиль встанет на ноги и решит восстановить силы именно за его счет.
«Спокойно, Марина, это просто дремучие предрассудки. Не время устраивать революцию - время вытаскивать мужа из могилы, потому что лучше вот такой муж, чем снова стать предметом торга».
Я быстро опускаю руки в обжигающе горячую воду, смываю грязь до самых локтей, обмокаю край подола и вытираю лицо. Парень как раз притаскивает следующую бадью, а Хила несет полную охапку какого-то, похожего на бинты, рванья. Я очень удивляюсь, когда вслед за ней шаркает какая-то абсолютно высохшая старуха. Ей так много лет, что лицо похоже на вяленый абрикос - сморщенное, желтушное и без намека на волосы под странным головным убором. Это что-то средне между чепцом и беретом.
— Ваше Величество, - беззубым ртом шамкает старуха и ставит на стол большую жестяную коробку. - Я позабочусь о…
— Мне нужна помощница, - перебиваю ее на полуслове.
Драконья жизнь слишком ценна и важна для меня, чтобы вот так запросто отдавать ее в незнакомые руки. Если Анвиль не приукрашивал, когда говорил, что Изабелла пыталась его убить, а она не имела к этом отношения (если не имела), я бы не удивилась, что к этому приложил руку кто-то из живущих в замке. По приказу Магистра, разумеется. Даже сейчас, хоть он как сквозь землю провалился, меня бросает в дрожь от одного воспоминания о его злом взгляде и пальцах, опоясывающих мое горло.