— Слава богам, а я уж начал дурное думать, - немного морщась, Анвиль присаживается рядом на одно колено.
На нем все еще полно повязок, сквозь которые видны пятна засохшей крови, но сам по себе Его Драконьшество выглядит вполне бодрым. Даже как-то странно скалится, глядя на меня. Голодный он что ли?
— Тебе полагается быть в кровати и выздоравливать, - приветствую его недовольным ворчанием. – А если швы разойдутся? Как чувствуешь себя? Температура есть? Слабость? А…
— Придержите лошадей, Ваше Величество. - Анвиль удивленно вздергивает брови. – Давно ли вы познали сложную науку врачевания и лекарское мастерство?
— Скучными зимними вечерами, когда интернета не было, - отвечаю на автомате, не подумав.
Все-таки заставляю себя развернуться из состояния эмбриона. Тело порядком затекло, и теперь у меня сводит то одну, то другую ногу. Не очень сильно, но достаточно неприятно, чтобы улыбка на моем лице выглядела не особенно радостной.
— Интернета… не… что? – медленно повторяет за мной Анвиль.
— Старая поговорка, - быстро исправляюсь я и, чтобы хоть как-то сгладить собственную оплошность, широко улыбаюсь. Говорят, глупая женская улыбка вызывает у мужчин состояние легкого ступора. - Означает: «Когда не было чем заняться».
— Ладно, - немного нехотя, но все же соглашается он. И тут же хмурится, осматривая место вокруг меня с таким видом, будто нашел меня на на полу перед камином, а в собачьей конуре. - Позвольте узнать - я настолько вам омерзителен или вы настолько мне не доверяете, что предпочли провести ночь на холодному полу, чем разделить ложе с будущим законным супругом? Который, заметьте, пребывал в беспамятстве и не представлял угрозы вашей королевской чести.
И в этих его словах ни намека на шутку или игривое настроение.
Я бы даже сказала – это почти обвинение. Очень злое обвинение.
Новое от 07.05. (1)
Кажется, мне все же удается совладать с собственными телом, даже потягиваюсь, чтоб разогнать затекшие мышцы. Вид у меня сто процентов совсем не королевский, зато сразу чувствую себя живой.
— Нет, милорд Шаар, - осторожно поднимаюсь на ноги. Пытаюсь, как могу, изображать уважение и почтение - как-никак, будущий муж и король. И мой единственный союзник во всем этом кошмаре.
Чувствую себя так, словно ночью меня пропустили через мясорубку. На всякий случай ощупываю руки и ноги, проверяю, все ли в порядке, все ли на местах. В этом замке, где, как я уже успела в этом убедиться, даже пыль подчиняется змееглазому Магистру, вполне могли бы найтись подходящие руки, чтобы приложить чем-то тяжелым меня или Анвиля, а то и вовсе пырнуть ножом.
Но все кости как будто на месте, и лишних отверстий во мне не прибавилось. Наверное, это действительно последствия усталости. Когда я проходила практику в детской реанимации и бывали ночи, когда глаза получалось закрыть максимум на полчаса, я хотя бы спала на диване или кушетке в теплой сестринской, а не на холодом полу в компании сквозняков.
Анвиль поднимается вслед за мной. Если бы я вчера собственными руками не зашивала его чудовищные раны, сейчас бы сказала, что такое абсолютно невозможно. Он должен был лежать трупом, по меньшей мере, еще несколько дней.
— Вы выглядите удивленной, - усмехается дракон.
— А вы – живее всех живых, - не могу скрыть удивление, мысленно одергивая себя от желания снять с него повязки, чтобы собственными глазами увидеть шрамы, и в каком они состоянии.
Но тут же беру себя в руки - может, в этом мире такие, как он обладают особенный регенерацией. А значит, Изабелла должно быть в курсе и не особо удивляться.
— Печалитесь, что дожил до утра? - продолжает насмехаться Анвиль.
Он как будто забавляется от всей этой истории, и думать не думает, насколько близок был к гибели. С другой стороны - он же вроде как воскрес. Может, ему такие фокусы проделывать не впервой.
— Можете иронизировать сколько душе угодно, но я рада вашему исцелению.
— Звучит так, будто вы с большей охотой прирезали бы меня, пока я пытался выцарапать свою жизнь у богов смерти. - Дракон смотрит так пристально, будто не замечает ни безобразного ожога на моем лице, ни растрепанного после сна на полу вида.
Я сразу тушуюсь и опускаю голову, потому что не привыкла к настолько прямым мужским взглядам. Нет, у себя, «там», я не страшилище, на которое без слез не взглянешь, но отношусь к тому типу женщин, которых можно назвать «слегка эволюционировавшая Людмила Прокофьевна» - когда вроде не страшная, и бог ничем не обделил, а мужчины, почему-то, всегда смотрят мимо.