— Да. Одно из племен. Я им был должен. Теперь должен вдвойне.
— Должен за что?
— Они спасли меня, Би, когда… - он демонстративно поводит бровями, - когда меня отравили. Нашли в снегах и притащили в свою деревню.
«Отравили…»
«Ты отравила», - так он хотел сказать?
— Мы можем расплатиться с ними золотом, - предлагаю я, понятия не имея, сколько это может стоить.
— Не торопись. Или у тебя появилась новая армия, на их место?
Отрицательно мотаю головой.
— Значит, они нам все еще нужны здесь. Они немного грубоваты и любят есть на полу, но в остальном неплохие ребята. И даже обещали не портить твоих служанок, - он откровенно усмехается, - главное, чтобы твои служанки сами не попортили их.
— Я обязательно их об этом предупрежу, - возвращаю дракону улыбку. – Не знаю, как тебя благодарить.
Новое от 30.05. (1)
Вот тебе и сказка наоборот - страшный дракон спас королевишну из беды. Причем, буквально спас, а не от какого эфемерного паука на стене. Страшно представить, что с было бы со мной и малышкой Амелией, появись от хоть немного позже.
Я подавляю желание сказать ему обо всем этом вслух. Не знаю почему. Может, если бы он не напомнил об отравлении, мой язык уже пустился бы в пляс, а я сама давно валялась у него в ногах вся в слезах и соплях благодарности. А может, все равно ничего бы не сказала.
«Он рад меня видеть? - непонятно зачем интересуется внутренний голос. Видимо рад, что у меня жуткий стресс и пользуется моей беспомощностью и неспособностью нормально защищаться сразу с двух сторон. - Он… скучал по мне?»
Мысленно даю себе крепкую пощечину. Очнись, дуреха. Даже если бы ты была красавица писаная и на весь мир - завидная невеста, у Анвиля с настоящей Изабеллой такое «богатое» прошлое, что смотреть он на нее может разве что с сожалением. И то - только когда перестанет злиться. Если перестанет.
И все-таки, хоть об этой истории я не знаю абсолютно ничего, кроме редких эмоциональных упоминаний Анвиля (а он вряд ли объективный источник информации), мне с трудом верится, что настоящая королева действительно могла его отравить. Бывшие, конечно, часто та еще заноза в заднице, но не до такой же степени, чтобы отправлять их на тот свет. Может быть, когда-нибудь, я узнаю хоть что-то и - кто знает? - смогу сделать так, чтобы, когда придется возвращаться в свой мир и уступать «тело» ее настоящей хозяйке, эти двое смогли начать заново? Ради Амелии и ради всех этих людей, которым нужен настоящий король.
Почему-то эта мысль, хоть она абсолютно искренняя, неприятно жалит под сердцем. И моя родная уютная квартирка со всеми удобствами, где на меня точно не покушались бы из-за каждого угла, уже не кажется чем-то… родным.
Приходится дать себе еще одну невидимую затрещину, чтобы окончательно не скатиться в ненужную рефлексию. Хватит наматывать сопли на кулак, Марина! Ты же медик, и должна понимать, откуда в твоей голове взялись такие мысли - это просто стресс. Ты много пережила, вот нервная система и перестала справляться. А теперь, как хорошая невеста и просто нормальный человек, натягивай улыбку и поблагодари будущего короля за его усилия. Если бы не он, твое попаданчество уже давно бы закончилось трагическим финалом.
Я осмеливаюсь вытащить руку из-под одеяла и осторожно накрываю ладонь Анвиля.
Нужно быть честной - все это время мне до колик в животе хотелось до него дотронуться. Просто дотронуться, без всяких других мыслей. Почувствовать рядом мужчину, который умеет держать слово и не оставляет в беде женщину, которой пообещал защиту. Как давно я чувствовал это в последний раз? Господи, даже вспомнить не могу!
А еще очень страшно, что мое искалеченное лицо совсем не располагает, чтобы дракон хотел хотя бы близко того же. Особенно после его напоминания о том, что я (то есть Изабелла), чуть не отправила его на тот свет.
Анвиль руку не одергивает.
Только лишь слегка, едва заметно сводит брови. Как будто для него это тоже что-то очень странное. Но, в отличие от меня, дракон прекрасно владеет собой и кроме этого единственного неясного проблеска эмоции, его лицо абсолютно не меняется. О чем он думает? Хочет поскорее избавиться от телесного контакта между нами, но из внутреннего благородства не решается сделать это сам? Или у него приступ любопытства - как далеко я готова зайти в проявлении свой «благодарности»?
— Я совершила столько ошибок, - торопливо говорю я, не давая ему шанса меня перебить. – Хваталась и за то, и за это. Хотела все держать в руках, а оказалось, что не в состоянии обеспечить безопасность собственных людей в собственном замке. И из-за своей беспечности чуть было не… не… потеряла дочь.