А вот трамплины, воронки, карусели и другие их гравитационные симбионтные братья даже для Бобра с его аномальным зрением, ночью были практически невидимы, только чутье подсказывало, что место впереди или сбоку от него чем-то занято. Мозг сталкера с жадностью собирал всю информацию, на которую возможно раньше и не обратил бы внимания. Потратив некоторое время на анализ ощущений идущих от аномалий, Бобр научился достаточно точно определять, что за гравитационка стоит перед ним. Если место затрудняло дыхание, то впереди был трамплин, если было слишком легко выдыхать, то воронка, если вдыхать, то карусель. Причем действительно дышать вблизи аномалии было не обязательно, достаточно было пустить впереди себя фантома, ощущения от которого сразу же передавались человеку. Несколько раз под ноги ему бросались тушканы, но умные зверки, пользуясь коллективным сознанием, тут же распознавали его как своего и особо нерасторопные стукнувшись о берцы лбами, иногда пискнув проскакивали дальше. Других мутантов на ночной Пустоши не было, пустошь по-прежнему оставалась царством тушканов, а сожженная колония была пустой, древняя королева колонии наверняка увела всех задолго до начала операции, в этом сталкер был уверен, даже крысы чувствуют когда надо бежать с корабля, чего уж говорить о мутантах, чьи способности распознавать грядущие неприятности под куполом Зоны наверняка на порядок выше.
Так незатейливо развлекая себя всю дорогу, ближе к рассвету сталкер подошел к границе Пустоши и Диких территорий. Соваться на Дикие территории при свете дня Бобру не было смысла, поскольку там легко можно было наткнуться на Долговцев или на лояльно настроенных к ним сталкеров, которые в силу природы человеческой души всегда встают на сторону и сочувствуют пострадавшим. В данном случае пострадавшим был как раз Долг. Поэтому переход через Дикие к Темной долине он наметил на следующую ночь, а сейчас занялся поиском места дневной лежки, которую не мог бы найти и обнаружить при свете дня даже самый цепкий глаз залетного сталкера. В результате он выбрал место недалеко от фонившего хлама, состоящего из бетонных труб в которых вполне могла спрятаться небольших размеров плоть, побитых автоматными очередями, несколько победно торчащих арматур с пучками пытающегося прорасти в них ржавого волоса да несколько остатков то ли людей, то ли зомби, теперь находящихся в виде кучки изъеденных в прах комбинезонов и жизнерадостно скалящихся черепов с крепкими, зубами, выдававших молодой прижизненный возраст их носителей. Про себя отметив, что в этих руинах кто-то живет, уже ушедший с ночи в дневную спячку, Бобр решил присоседиться неподалеку в овраге, фонившем меньше, но с учетом комбинезона и «джокера» фон можно было свести к нулю, а местного обитателя, и выделяющиеся черепа наверняка будут обходить десятой дорогой все промышляющие в этих местах сталкеры.
Подумано — сделано. Постелив под себя валявшегося неподалеку влажноватого мелкого хвороста, чтобы не спать на сырой, возможно химически агрессивной земле, не опасаясь его потрескивания сталкер покатался с боку на бок, уминая его, присыпал себя тем же хворостом сверху, и проверив равномерное свечение «джокера» с чувством выполненного долга провалился в сон.
Проснувшись, будто огретый мешком уже ближе к вечеру, он первым делом выкарабкался из-под мусора, которым для маскировки присыпал себя и почувствовал на себе тяжелый взгляд неизвестного обитателя труб. То, что жило в трубах по ощущениям сталкера уже около часа сверлило его взглядом, не решаясь выбраться под свет заходящего солнца, пробивающего из-за поредевших туч, чтобы рассмотреть невероятно наглого человека поближе. «Надо же какое злое» — подумал Бобр — «с таким спросонья может и не договоришься, кто бы это мог быть?». Прокрутя все известные варианты мутантов в мозгу Егор даже примерил на свои ощущения химеру, хоть и не видел ее в живую ни разу, но жалящий образ существа, смотревшего на него сквозь бетонные оболочки, никак не совпадал с образом химеры. Поэтому сталкер отойдя на приличное расстояние, выложил и открыл консерву, затем подумав достал и отрезал пол булки хлеба, оставив это хозяину территории за постой. Неловко поклонившись, чувствуя по прежнему на себе тяжелейший взгляд существа, от которого нормальный человек наверняка бы упал на колени и разрыдался, сталкер немного сгорбившись, побрел в сторону Диких территорий. Пройдя с пол километра он почувствовал, себя гораздо легче. Чудовище как назвал его про себя сталкер наконец то прекратило ментальную слежку за человеком, видимо все же не считая его добычей.
Бобр даже решил сделать привал в сгущающихся сумерках, чтобы затем идти всю ночь. Так незаметно сталкер понял что он теперь ночное существо, теперь он ближе к Зоне, чем к большинству людей в ней, «зато ночью можно такое посмотреть, что никто не видел» — грустно успокоил он сам себя, переживая свою вынужденную обособленность от сталкеров, и остро чувствуя необходимость хотя бы с кем-нибудь поговорить. «Хоть бы излом какой попался, что — ли» — поймал себя на мысли Бобр, но тут же отмахнулся от нее, «чего с ними разговаривать? У них же своего нет, только то, что подслушали, да и это не нужно… а вот так чтоб по душам… эх, как там мой друг Древень? Целую вечность мы с ним не говорили, теперь бы я точно мог бы ему больше рассказать» — мечтательно думал сталкер, сворачивая с небольшой подлесок, издалека приметный как гиблый и не хабаристый для обычного сталкера.
Множество мелких, но смертельных гравитационок, несколько пятен зыби, шириной не более метра, грибы-невидимки, тускло светящиеся в недоступном для человеческого глаза спектре, в общем, заходить сюда нечего, а зайдешь, не выйдешь. Именно поэтому сталкер свернул сюда, где быть не может людей.
Но на то она и Зона, чтобы всегда иметь свои планы на все и вся, находящихся в ее пределах. В чаще находились люди, не какие-то обычные, а долговцы, девять человек. Разглядев красные долговские шевроны на бронекостюмах и окаменев от неожиданности, заодно потеряв дар речи Бобр встал, хватая ртом воздух, ошалело пытаясь понять как же это он мог проворонить такое? Но прошла минута, две, три, ничего не происходило, люди занимались своими делами, что-то подбирали с земли, что-то делали, костра не разводили, не разговаривали. Спустя еще несколько минут, Бобр с болью в сердце разглядел скрывавшийся среди обычных битых Зоной и мутировавших деревьев, дерево-кукловод. Его кожистые листья темно-зеленого, ближе к синему окраса, покрытые сверху серым налетом, приглушающим цвет листвы, прорисовывались среди листвы обычных деревьев. Ноги Бобра подкосились, он сел на землю, девять человек! Девять человек просто зашли в лес и не вышли, что они здесь искали?! Мутанта, хабар, тайник??? Молча наблюдая за картиной, пародией на живую жизнь, он только теперь разглядел, что движения у тел дерганные, а сам процесс просто повторяется. Вот тот сидящий на бревне с равными промежутками времени тянется к грудному карману, словно за пачкой сигарет, но ничего не достает, вот там два других ходят по кругу, время от времени наклоняясь к земле, еще несколько человек мелко шевелятся, создавая иллюзию осмысленной жестикуляции. «Минутку!» — вскинулся Егор, «я же видел это дерево!». Бобр однозначно вспомнил, что когда-то на границе Пустоши и Диких территорий, тогда он видел это же дерево, и девять тел в земле неподалеку от него же, на глубине метра, человеческих и здоровых. Он мог поклясться, что это то же самое дерево, но место другое, и те девять тел, которые были в земле, которых то ли выращивало, то ли питало дерево-кукловод… остались на прежнем месте, вылупились и ушли? Ведь здесь он воочию видит долговцев! «А как же долговцы не вытащили своих по сигналам ПДА?» — внезапная догадка мелькнула в его сознании — «их не нашли потому что у них нет ПДА, а ПДА у них нет, потому что это дезертиры, а дезертиры они потому что не долговцы, а засланные с Большой Земли той самой трехнутой организацией спецы. Так вот вы кто…» — кивая самому себе проговорил сталкер.