— А…лександр.
— О-о, — с видом знатока закивала сестренка. — Александр это хорошо.
***
Одной из основных дисциплин, которую каждый без исключения тиссовец должен был знать хотя бы поверхностно, была самооборона против мутантов. Когда сидишь за высоким забором, круглосуточно находящимся под силой тока в десяток ампер, невольно задумываешься о том, что эти уроки совершенно бесполезны. Но в один прекрасный день ситуация резко меняется, и тогда становится понятно, что это, в принципе, очень даже полезная вещь. Хотя свои навыки мне так и не удалось продемонстрировать моему новому сожителю, теперь я была уверена, что, в случае чего, смогу за себя постоять. Ну, хотя бы постараюсь.
Студенты, поступившие на военный факультет, были подготовлены куда лучше всех прочих. Тем не менее, мы, историки, тоже раз в неделю практиковали азы тактики ближнего боя, а иногда даже метали ножи в мишени. Свой я потеряла где-то за стеной, а замену ему совершенно забыла найти, поэтому, когда инструктор Милковски объявил о практике владения кинжалами, я недовольно стиснула зубы и как можно незаметнее отошла в сторону.
— Саманта Дэвис, могу ли я поинтересоваться у вас, почему вы отлыниваете от занятий?
Прогремевший над головой голос заставил испуганно съежиться. Все-таки слиться со стеной мне не удалось. Я подняла глаза на широкоплечего мужчину и состроила самую извиняющуюся мордашку.
— Извините, инструктор, я забыла свой кинжал дома.
— Разве я не предупреждал, чтобы на моих занятиях все снаряжение было при вас?
Хотя Милковски и не кричал, от его густого баса по коже разбегались стаи мурашек. Я закусила губу.
— Десять кругов вокруг ТИЗа, Дэвис, и чтобы такого больше не повторилось.
Спорить было бы бесполезно. Я обреченно опустила голову и поплелась к выходу из зала.
На улице была майская жара, адская духота и любимчики Милковски. Четверокурсники военфака по очереди опрокидывали друг друга на землю всеми возможными способами и, по достижению хорошего результата, весело улюлюкали. Заприметив среди них Марко, я приветственно помахала рукой и нехотя начала забег. Все-таки, в этом была одна польза — разрядка помогала мне отвлечься от мыслей об упыре, доконающих меня с нашей первой встречи.
— Получила нагоняй от инструктора? — парень неожиданно пристроился рядом.
— Угу. Забыла снаряжение дома.
— Понимаю, — он слегка кивнул головой. — И сколько кругов?
— Десять!
От негодования в моем голосе Марко весело засмеялся.
— Поверь мне, десять кругов — это всего ничего.
И скосила на него взгляд.
— Может, для вас это и легко, но я не особо дружу со спортом.
Марко ничего не ответил, все еще продолжая бежать по левую руку от меня.
— Мне Реми рассказал о твоем наказании.
Я резко остановилась, удивленно глядя на парня. Проснувшееся возмущение и злость накрыли с головой. Вот гад, просила же никому не говорить!
— Да ладно ты, не смотри так! Все и без того в курсе о том, что вы любите побегать за стеной. Да и не мое это дело…
— Тогда зачем, вообще, разговор завел? — я вновь продолжила бежать, недовольно насупившись.
— Ты ведь теперь две недели будешь в столовой корячиться, а работы там не на двадцать минут… короче, мы с подвальными можем помочь тебе, а потом все вместе отдохнем в "Волне". Ну, как тебе идея?
— Швабр на все не хватит, — фыркнула спустя какое-то время удивленного молчания. — Да и вообще, не хочу, чтобы все остальные тоже об этом знали.
— Сэм, да брось ты! Мы ведь почти как семья.
Марко был прав. Да и зачем что-то скрывать, раз рано или поздно все равно об этом все узнают. Я выдохнула и кивнула:
— Я была бы вам признательна. Только захватите тряпки из дома. Потому что я не пошутила на счет швабр.
Кейси что-то весело щебетала под ухом, но я ее совсем не слушала, занятая собственными мыслями. Желания возвращаться домой не было совершенно, но зато для себя я вынесла несколько новых выводов к возникшей ситуации. Во-первых, я поняла, что убивать нас упырю не выгодно, хоть он об этом уже и говорил. Значит, никакой серьезной опасности от него исходить не может. Во-вторых, Алекс (как мы его тайно прозвали) был просто кладезем полезной информации, которую я бы при всем желании не смогла получить. Осталось только раскрутить ему язык. Хотя, нет. Для начала бы следовало раскрутить его мне, ведь выдавить при упыре что-то длиннее односложных предложений у меня пока не получалось. И, наконец, в-третьих, сдать его полицаям было бы тем же самым, что уйти из нашего подвального клуба. Я ведь, как ни как, пропагандирую равенство видов, значит, и его защищать — моя обязанность, как бы странно это ни звучало.
На этой заключающей ноте я открыла дверь и осторожно вошла в квартиру. Передо мной стояла невозможная задача — найти с упырем общий язык.
— Алекс, я тебе из столовки захватила порцию! — выкрикнула Кейси, разуваясь.
Я вовремя прикусила язык, чтобы не ляпнуть что-нибудь об ином рационе упыря.
Спустя секунду Алекс вышел в коридор. На свое новое имя он никак не отреагировал.
— Ого, спасибо. Я как раз проголодался, — упырь ответил, как мне показалось, довольно искренне.
Надеюсь, он не решил, что принесенная еда — это я?
Мы расположились в моей комнате, когда Кейси потребовала от него обещанного рассказа о криминальной жизни. В общем, фантазии упыря не хватило на что-то по-настоящему гениальное. С интересом выслушав историю о том, как Алекс периодически воровал со склада еду, за что его и разыскивают теперь полицаи, Кейси отправилась делать уроки, оставив нас наедине. Я чувствовала дискомфорт, но уходить не спешила. Постоянно убегать у меня все равно не выйдет, да и мой план от этого не сдвинется с мертвой точки, так зачем же тянуть быка за рога?
Я осталась сидеть на кресле, а Алекс — на кровати, стоявшей аккурат напротив. То, с каким аппетитом упырь поглощал картофельное пюре с грибами, повергло меня в шок. Заметив мой изумленный взгляд, он фыркнул:
— Ты что, правда, думала, что мы едим только человеческое мясо?
Я удивленно приоткрыла рот, не зная, что ответить, но потом осеклась и посмотрела в сторону закрытой двери родительской спальни.
— Тише, Кейси может нас услышать!
— Не услышит, она спать легла.
Мой вопросительный взгляд упырь проигнорировал и спокойно продолжил трапезу. Я осторожно поднялась на ноги и, убедившись, что сестра действительно уснула, вернулась на место. На языке вертелся вопрос, который я никак не решалась озвучить. Когда Алекс неожиданно наклонился и с силой надавил на мою трясущуюся коленку указательным пальцем, я замерла.
— Хватит, это действует на нервы, — он смерил меня странным взглядом. — Спрашивай.
— Что?
— Ты наверняка хочешь что-то у меня узнать. Поэтому, спрашивай сейчас.
Я замялась, но потом все же спросила:
— Получается, вы питаетесь любой пищей?
— Конечно. Мы тоже люди. Просто… мутировавшие. Да ты, наверняка, сама об этом знаешь.
— Не очень, вообще-то… Нам говорят лишь то, что вы «дети неудавшегося эксперимента», которые превратились в монстров, пожирающих человеческую плоть.
Алекс даже прекратил есть, внимательно посмотрев на меня.
— Ну, так и есть, по большей части. Только вот «монстры» звучит довольно обидно.
Я криво улыбнулась.
— Ну, хорошо, я расскажу тебе об этом подробнее, — он отложил контейнер с недоеденной едой в сторону, а я не верила в собственную удачу. Это оказалось легче, чем я предполагала. — Все началось примерно двести лет назад. Когда перед человечеством нависла угроза полного исчезновения, ученые начали придумывать вакцину, способную изменить человека, приспособив его тем самым под переделанную окружающую среду. По их подсчетам, Солнце должно было уменьшиться в размерах, отчего климат стал бы не пригодным для выживания обычного человека. Было проведено много экспериментов, но ни один из них не был удачным. После последней пробной вакцинации ученые обнаружили, что добились того, что хотели. Точнее, они думали, что это так. Пока не оказалось, что их детищам необходимо есть человеческое мясо, чтобы окончательно не превратиться в мутантов. Обнаружили они эту особенность слишком поздно — на тот момент было вакцинировано уже достаточное количество людей. После Конца стало понятно, что климат не изменился настолько, чтобы подходить под мутировавших. Отсюда и сверхчувствительность кожи к солнцу, и гораздо более продвинутые органы чувств.