Ксавьер переваривал это, пока ел. Когда же закончил, то вымыл наши тарелки и подлив еще кофе, сел обратно, придя к каким-то умозаключениям.
Он посмотрел на меня поверх своей кружки.
– Ты трус.
– Извини? – поперхнулся я кофе.
– Я сказал... ты трус.
– Ты же понимаешь, что я могу сломать каждую кость в твоем теле, и я это сделаю? – сказал я, медленно вставая.
– Ты можешь пнуть меня пару раз, но не станешь ломать мне кости, – ответил он спокойно и как всегда логично.
Я сел на место.
– Да, что ж, тебя когда-нибудь избивали?
Он обвел кончиками пальцев обод кружки.
– Да. Одно время довольно часто.
– Серьезно? – нахмурился я. – Когда?
– В старшей школе. Надо мной часто измывались. И я был бит минимум раз в неделю.
Я опустил кружку.
– Да ты гонишь.
– Зачем бы я стал шутить с тобой таким образом, – он смотрел на меня искренне озадачено.
– Я понятия не имел.
– Ну да, само собой, – фыркнул он, – тебя же не было.
– Да, но остальные...
– К тому моменту как я перешел в старшую школу, – продолжил он говорить, не обращая на меня внимания, – ты, Бакс и Брок уже разъехались, близнецы уже выпустились и давали концерты, так что остался только Люциан, но и он выбыл, получив свой диплом о среднем образовании, чтобы начать работать на лодке. А Себастиан? Он по уши был занят тем, что пытался удержать бар на плаву. Смерть отца шокировала вас, потому что вас здесь не было, но я видел, что к этому идет. Он был... болен. Он болел долгое время, просто... не смог этого больше выносить. Он, считай, отсутствовал последние... два или три года перед смертью. Словно был здесь физически, но в то же время... не был. Так что Баст должен был двигаться вперед, работать в баре, убедиться, что я добрался до школы и все такое. Кто стал бы разбираться с хулиганами в школе? – Ксавьер пожал плечами, словно это было чем-то незначительным. – Школа не собиралась этого прекращать. На самом деле у меня никогда не было друзей, все мои братья были далеко или заняты, а у отца были проблемы с психикой.
– Черт, Ксавьер, звучит так, словно ты был совсем один.
Он долго смотрел на меня и просто моргал.
– Так и было.
– Святые угодники, малыш. Я понятия не имел, – выдохнул я. – Над тобой издевались в школе?
– Скверно, да, – кивнул он. – Они толкали меня в коридорах, подбрасывали мне в шкафчик собачьи какашки, крали мои книги и избивали меня по дороге домой. Но... Я выпустился и получил стипендию в Стэнфорд. Ни один из тех придурков даже не поступил в колледж. Они все еще здесь, работают на рыбацких лодках и в автомастерских. Вот и все, что они когда-либо делали или будут делать.
– И как ты думаешь, почему они травили тебя?
Настала его очередь усмехаться:
– Говоришь, как человек, не имеющий представления, каково это, когда над тобой издеваются, – пригубил он свой кофе. – Они издевались просто потому, что я был младше всех моих одноклассников как минимум на два года. Я был настолько умнее всех, что с тем же успехом мог бы быть инопланетянином.
– А люди боятся и ненавидят все, чего не понимают.
– Именно.
– Черт, малыш, мне жаль, что с тобой такое произошло. И мне жаль, что никого из нас не было рядом, чтобы тебя защитить.
– Вы бы не смогли, даже будь вы здесь, – сказал он, – но я справился. Я выжил, и, что важнее, благодаря этому я стал сильнее.
– Возвращаясь к изначальной теме разговора. Ты упоминал какого-то труса?
– Да, – кивнул он, – тебя.
– Тебе стоит объясниться.
– Тебя эта девушка как минимум привлекает, так?
– Да, – ответил я нерешительно.
– И она разделяет этот базовый уровень притяжения, так?
– Верно, – кивнул я.
– Но изучив подтекст того, что ты сказал, вкупе с тем, что ты подразумевал, в сочетании с твоим противоречивым языком тела, я рискнул бы предположить, что то, что ты чувствуешь к этой женщине, – нечто гораздо большее, чем просто базовый уровень физического влечения. Тем не менее, ты не знаком с тем, каково это, иметь дело с эмоциональной связью, поскольку и здесь я могу лишь догадываться, но я мог бы поставить на то, что прав: ты научился отключать свои... эмоциональные синапсы, так сказать. Твоя способность справляться с эмоциями атрофировалась. Ты имеешь дело с физической стороной. Ты сильный, быстрый, энергичный, атлетичный, решительный и зрелый. Физический мир прост для тебя, это то, где ты доминируешь. Я не говорю, что тебе не хватает интеллекта или знаний, но твое основное умение – быть воином. А армия, судя по тому, что я читал, заставляет приучать себя к тяготам и травмам. Эмоции – нежеланная обуза, – он остановился, чтобы подумать, – но, тем не менее, говоря о реальном мире, или скорее о более широком контексте за пределами театра военных действий, я бы сказал что эмоции – это валюта культуры.