И вот сидим мы как-то на коммутаторе, лясы точим. Вдруг под окошком промелькнул сухопарый, рыжий, как солнышко, офицер. Кто-то из ребят крикнул: «Валька, тревога! Это к тебе!..» Только я нырнул за печку — офицер уже на пороге. Лицо багровое, губы стиснутые, злые. Глаза горят. Глянул на связистов — и с места в карьер: «Кто рядовой Дудкин?» Венька спрашивает: «А что такое?» — «Мне нужно его видеть!» Я сидел за печкой ни жив ни мертв. «Нет его, — говорит Венька. — Уехал с командиром роты на линию. Вернется не скоро». Уходя, Таратайкин пообещал свернуть мне шею. И даже по кобуре пистолета похлопал.
А потом узнало каким-то образом об этой истории начальство. Так вот я и попал к вам. И теперь скитаюсь по чужим углам, терплю всякие лишения…
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Едва успел Торопов отправить рапорт по поводу чрезвычайного происшествия с упущенной за рубеж лошадью, как на Стрелку свалилось новое несчастье. Утром, когда лейтенант заканчивал акт на пристреленную Пантеру, позвонил комендант. Торопов приготовился давать объяснения. Однако Хоменко позвонил не за этим.
— Вот что, Торопов, — услышал лейтенант властный голос коменданта. — Возьми несколько хлопцев, вооружись хорошенько и выезжай в квадрат 45-Т. К твоему участку приближается банда. Японцы, белогвардейцы. Восемнадцать человек. Вооружены винтовками, имеют пулемет. Ведут себя нагло. Обстреляли наряд. Я у Плетнева. Через несколько минут выезжаю к тебе. Смотри в оба! Если что затеют — спуску не давай!
Через полчаса, спрятав коней в протоке около острова, стрелкинцы приготовились к встрече «гостей».
Вскоре в излучине Аргуни показалась цепочка всадников. Торопов поднес к глазам бинокль. Впереди банды неуклюже подпрыгивал в седле, поблескивая очками, японский офицер. За ним ехали двое русских. «Белогвардейцы» — отметил про себя Торопов. Эти двое, разговаривая, показывали на советскую сторону.
— Попробуйте только сунуться, гады! — прошептал Торопов пересохшими губами. Он понимал всю сложность обстановки. На западе полыхала война. А эта банда, кто знает, может быть, она выехала специально для провокаций? Ведь крупные военные конфликты не раз начинались с обычных пограничных инцидентов.
И все же руки у Торопова чесались. Ему уже давно хотелось помериться силами с врагом в открытом бою. Не в погоне за нарушителями-одиночками, а именно в бою — горячем и яростном.
Бойцы видели, как побелели и дрогнули крылья его носа, как рука, напружинившись, заскользила по холодной стали автомата.
— Товарищ лейтенант, смотрите, смотрите! — крикнул Павличенко, лежавший с краю.
Торопов рывком повернул голову и замер: на противоположном фланге одна за другой взлетели три зеленые ракеты.
— На левом фланге нарушение. Пошли на преследование… — проговорил он, поняв сигнал.
— Кто там сегодня?
— Кажется, Слезкин и Абдурахманов, — подсказал Пушин.
Торопов заволновался. Наряд едва ли не впервые состоял из одних молодых бойцов.
— Позвоните на заставу, — приказал он сержанту.
Вернувшись, Пушин доложил: сигнал на заставе принят, но что произошло на фланге, пока неизвестно; туда выехал с тревожной группой Панькин.
Торопов решил остаться на острове, хотя был уверен, что банда — отвлекающий маневр. Какова бы ни была связь между бандитами и нарушением границы на левом фланге, оставлять сейчас занятую позицию лейтенант считал невозможным.
— Наблюдайте за сигналами с левого фланга! — приказал он Павличенко.
В это время от банды отделились два всадника и поскакали к советскому берегу, прямо к протоке. Торопов оглянулся и ахнул: к острову легкой рысцой трусила лошадь, запряженная в сани. В санях сидели две колхозницы. Не подозревая о подстерегавшей их опасности, колхозницы громко разговаривали и смеялись.
«Захватить хотят!» — сообразил лейтенант, ругая себя за то, что в спешке забыл предупредить наряд у поселковых ворот — никого не выпускать на границу.
Медлить было нельзя, и Торопов крикнул:
— Борзов, оставайтесь с Павличенко здесь, Пушин, за мной!
Сделав стремительную перебежку, они залегли на краю острова. Как только бандиты пересекли линию границы, над их головами просвистели пули. Река и лес огласились треском автоматных очередей. Торопов и Пушин встали и погрозили белогвардейцам автоматами. Банда свернула, скрылась в прибрежном распадке. Вскоре оттуда донеслись беспорядочные хлопки винтовочных выстрелов и звонко застрекотал пулемет. Однако укрытие, выбранное пограничниками, надежно защищало их от вражеского огня.