— Здесь шел — следы вижу, а потом куда делся? — спросил Айбек, хмуро поводя головой.
— Хватит мямлить! Я двину в сторону заставы, а ты — обратно. Не зевай. Мы могли и прохлопать. Увидишь следы — дай сигнал! — распорядился Слезкин.
Пограничники направились в разные стороны.
Немножко погодя Слезкин остановился и свистнул.
— Вот он, гадюка, где шел! — возбужденно проговорил он и показал подбежавшему Айбеку на контрольную полосу.
Свежая полоска наискось пересекла Аргунь и пропала у самого берега. Пограничники метнулись на дозорную тропу и опять напали на знакомый след. Он четко отпечатался на дороге, запушенной легкой изморозью. След принадлежал рослому человеку с размашистым шагом.
«Теперь не уйдешь, стервец, все равно застукаем», — радостно думал Костя, дорвавшись наконец до настоящего дела.
Напротив Березового распадка Слезкин остановился и почти припал к снегу.
— Айбек! Сюда! — позвал он. — Нарушитель прошел после нас. Смотри, вот отпечаток на лыжне!
— Ах, сволочь! — выругался Айбек. — Проскочил под носом у заставы!
Прошли еще с полсотни шагов. След неожиданно пропал. Слезкин растерянно озирался. Его злило собственное неумение понимать врага. Костя взглянул на камень-валун в распадке. Снежная шапка на камне была сбита. Слезкин бросился к нему. Точно! Следы вели в сторону от границы, к зарослям ерника на взлобке елани. Нарушитель прошел здесь! А петлял он нарочно, чтобы сбить его, Слезкина, с толку. И ему это удалось. Проклятье! Водил за нос, как мальчишку! Наряд, распутывая следы, потерял минут двадцать-тридцать. Теперь ищи-свищи, враг далеко, он выиграл по меньшей мере часа два.
— Давай сигнал! — закричал Слезкин.
Айбек выхватил из сумки ракетницу. Одна за другой взлетели три зеленые ракеты. Их-то и увидел Торопов, находясь на противоположном конце участка.
Поднявшись на елань, пограничники увидели лыжный след, уходивший от границы на север.
Чувствуя себя виноватым, Слезкин скрипнул зубами, смахнул со лба испарину, сорвал с куста ветку. Воткнув ее в след, он начертил палкой на снегу длинную стрелу, чтобы показать товарищам, куда пошел наряд, и устремился вперед, держась чуть левее лыжни врага. Айбек ринулся следом…
Нарушитель шел без палок, на широких охотничьих лыжах. Замысловатые зигзаги, прочерченные между деревьями и камнями на крутых спусках, широкие, ровные елочки на подъемах говорили Слезкину, что враг хитрый, что он ловкий и опытный лыжник.
Слезкин шел стремительно, но через несколько километров уже почувствовал, что такого бега ему долго не выдержать. На слабом насте лыжи часто проваливались, идти было тяжело. Полушубок, винтовка, сумка с гранатами связывали тело, мешали движению рук. Слезкин поколебался, но все-таки перешел на лыжню нарушителя. И хоть нарушение границы могло произойти во время службы любого, самого опытного наряда, Костя все-таки чувствовал себя виноватым, его терзала мысль, что он совершил какую-то ошибку, и вот теперь на русскую землю проник ненавистный враг, который из-за ротозейства его, Слезкина, может убивать, взрывать, шпионить. Слезкин даже застонал от обиды. «Сам проворонил — теперь сам и лови, — подумал он. — Лучше умереть, чем показаться на глаза товарищам!»
Перевалив через гребень сопки, Слезкин спустился в заросшую кустарником лощину и остановился, поджидая отставшего Айбека. Казах на лыжах бегал плохо. Он с детства привык к лошадям.
Взглянув на бледное, потное лицо товарища, Костя понял, что он выбивается из сил.
— Давай срезать углы на поворотах по прямой, — предложил Слезкин. — Догнать надо засветло, ночью нам его не взять…
Айбек запаленно дыша кивнул. Пограничники побежали дальше. Вскоре они вошли в глухой лес. Высокие сумрачные сосны и лиственницы обступили их со всех сторон. Лыжня, извиваясь между деревьями, по-прежнему змеилась на север. Костя бежал все вперед и вперед. Айбек отставал все больше и больше и наконец скрылся где-то за деревьями. Слезкин решил продолжать погоню один. Пробежав еще километра три, он остановился. На крутом склоне глубокого яра лес неожиданно кончился. Внизу расстилалась широкая долина. За нею на синем фоне далекой цепи гор, виднелись лесистые шапки высоких холмов. Слезкин смотрел на след. Смотрел и ничего не мог понять. Снежная целина перед ним была изрезана несколькими лыжнями. Лыжи были, конечно, одни и те же, а следов много. Перед опешившим Слезкиным бежала теперь уже не одна, а две параллельные лыжни. В одном месте их пересекала третья.