— Сколько времени, по-вашему, она была мертва, когда вы обследовали тело?
— Около трех часов.
— А в котором часу вы произвели обследование?
— Где-то между пятью и половиной шестого.
— Продолжайте.
— Было очевидно, что это убийство. Ей нанесли множественные страшные удары по голове, проломив череп в нескольких местах. Такие повреждения головы я видел только после автомобильных катастроф.
— Покойная не могла сама нанести себе эти раны?
— Безусловно, нет.
— А после этих ударов миссис Эдамс могла прожить еще какое-то время?
— Нет. Смерть наступила мгновенно.
— Что вы сделали потом, доктор?
— Позвонил коронеру Барнуэллу в Кадбери, а затем ждал около тела его прибытия. Мы решили, что во вскрытии нет необходимости, так как причина смерти очевидна. Я выписал свидетельство о смерти и вернулся в Комфорт, оставив коронера в деревне.
— Во время обследования тела, доктор, вы видели рядом какой-нибудь предмет, который мог послужить орудием убийства?
— Видел. Тяжелую железную кочергу. Она была забрызгана кровью и каплями мозгового вещества и слегка изогнута.
— Эту кочергу вы видели? — Феррис Эдамс продемонстрировал кочергу, и все затаили дыхание.
— Да.
— Есть у вас хоть малейшее сомнение в том, что она послужила орудием убийства Фанни Эдамс?
— Нет.
— У вас имеются причины для такого мнения, помимо крови на кочерге?
— Форма и глубина ран свидетельствуют, что их нанесли подобным орудием.
— Вещественное доказательство «А», ваша честь… Свидетель ваш, судья Уэбстер.
Энди Уэбстер двинулся вперед нетвердым шагом. Две или три женщины возмущенно забормотали. Судье Шинну пришлось постучать по столу «грибом» для штопки, который он позаимствовал из корзины с рукоделием Фанни Эдамс.
— Вы заявили, доктор Кушмен, — начало старейшее юридическое светило Кадбери, — что, когда вы обследовали покойную, она была мертва уже около трех часов и что вы производили обследование «между пятью и половиной шестого». Не могли бы вы немного уточнить время?
— Время обследования?
— Да.
— Едва ли. Как я сказал, я прибыл туда после пяти, а закончил осмотр около половины шестого.
— Она была мертва три часа до «после пяти» или до «около половины шестого»?
— На это я не могу ответить, — сердито произнес доктор Кушмен. — Очень трудно назвать точное время смерти. Приходится учитывать множество факторов — температуру тела и помещения, трупное окоченение, посинение, было ли тело передвинуто и так далее. В любом случае, невозможно определить время с точностью до минуты. Как правило, вам везет, если вы определяете его в пределах часа.
— Значит, если другие факты указывают, что смерть наступила, скажем, в тринадцать минут третьего, это соответствует вашему определению времени смерти?
— Да!
— Доктор Кушмен, в результате вашего обследования у вас сформировалось какое-нибудь мнение насчет сравнительного местоположения покойной и ее убийцы во время преступления?
Врач недоуменно заморгал.
— Прошу прощения?
— Вы бы сказали, — пояснил судья Уэбстер, — что удары были нанесены, когда миссис Эдамс находилась лицом к убийце, или боком, или же спиной?
— Ах вот вы о чем! Конечно, лицом.
— Это факт? Все удары были фронтальными?
— Да.
— Значит, убийца не мог подкрасться к ней сзади?
Феррис Эдамс вскочил на ноги с криком, что вопрос не находится в компетенции свидетеля и что так нельзя вести перекрестный допрос. Энди Уэбстер отбивался с не меньшей энергией. Судья Шинн позволил им вдоволь накричаться, потом отклонил протест и велел свидетелю отвечать.
— Подкрасться сзади? — Доктор Кушмен пожал плечами. — Почему бы и нет? Но в таком случае она услышала его и успела повернуться, чтобы получить удары спереди.
Феррис Эдамс злорадно усмехнулся Энди Уэбстеру, а Энди изобразил досаду. Он уже собирался сесть, когда Джонни поднялся со складного стула и спросил:
— Ваша честь, могу я сказать кое-что защитнику?
— Конечно, мистер Шинн, — весело отозвался судья Шинн.
Джонни подошел к Энди Уэбстеру и начал что-то ему шептать. Присяжные тоже сердито перешептывались. Ребекка Хемас достаточно громко произнесла замечание о «назойливых посторонних».
Старик кивнул, и Джонни вернулся на свое место.
— Доктор Кушмен, — снова заговорил судья Уэбстер, — вам известно, каким был рост покойной?