– Мы вернемся к этому позднее, – сказала она, наклонилась вперед и похлопала его по отказывающейся подчиняться руке.
– У тебя есть зеркало? – спросил Юханссон.
Ей, вероятно, задавали этот вопрос раньше. Она кивнула, сунула руку в карман своего белого халата, достала маленькое зеркальце и вложила его в протянутую левую ладонь Юханссона.
«Ты плохо выглядишь, Ларс Мартин», – подумал он. Все его лицо как бы сморщилось, рот сидел на нем немного кривовато, а под глазами красовалось множество маленьких синих пятен, по форме напоминающих точки размером не больше булавочной головки.
– Точечное кровоизлияние, – сказал Юханссон.
– Петехия, – согласилась докторша и кивнула. – У тебя на минуту остановилось дыхание, но потом один из твоих коллег вдохнул в тебя жизнь снова. Он работал водителем на скорой, прежде чем стал полицейским. Проходил подготовку по оказанию первой помощи.
Да, я согласна с тобой, – продолжила она. – Как ни говори, тебе повезло, что все так случилось.
– Ну и видок у меня, – вздохнул Юханссон.
«Но я жив». В отличие от всех других, у кого он видел похожие пятна под глазами.
– Я полагаю, твоя жена сейчас придет, – сказала врач. – Оставлю вас, поговорите спокойно. Снова загляну к тебе перед сном.
– Знаешь что?
Она покачала головой.
– Ты напоминаешь белку, – констатировал Юханссон.
«Зачем я это сказал?»
– Белку?
– Мы вернемся к этому позднее, – сказал Юханссон.
5
Вторая половина среды 7 июля 2010 года
Его жена Пия прошла прямо к кровати. Ее губы растянулись в улыбке, но глаза были грустными, и, садясь на стул сбоку от койки мужа, она случайно опрокинула его. Не пытаясь поднять, просто оттолкнула его ногой, наклонилась и обхватила Юханссона руками. Крепко обняла и прижала его голову к своей груди. Качала, словно маленького ребенка.
– Ларс, Ларс, – прошептала она. – Ну что ты удумал?
– Ничего страшного, – сказал Юханссон. – Просто какая-то штука образовалась в голове.
В это мгновение у него перехватило дыхание, и он разрыдался. А ведь он никогда не плакал. С самого детства. За исключением похорон его матери несколько лет назад и отца еще пару годами ранее, но тогда ведь у всех были мокрые глаза. Даже старший брат Юханссона закрыл лицо руками. Однако больше Юханссон не плакал никогда. Только сейчас, и, собственно, неясно почему.
«Ты ведь жив. Какого черта распускать нюни?»
Потом он сделал глубокий вдох. Погладил здоровой рукой жену по спине. Обнял ее и прижал к себе.
– Ты не могла бы дать мне носовой платок, – попросил Юханссон.
«Что, черт возьми, происходит?» – подумал он.
Затем он снова стал самим собой. Высморкался как следует, несколько раз, остановил руку жены, когда она попыталась вытереть ему глаза, провел тыльной стороной ладони по лицу. Попробовал улыбнуться перекошенным ртом. У него внезапно прекратила болеть голова.
– Пия, дорогая, любимая моя, – сказал Юханссон. – Все хорошо. Я чувствую себя как жемчужина в золоте, лучше некуда, опять буду прыгать, как молодой, когда вернусь домой.
Только тогда она улыбнулась ему снова. В этот раз и губами, и глазами, наклонилась вперед, сидя на стуле.
– Знаешь, – продолжил Юханссон, – если я немного подвинусь, то сможешь прилечь рядом со мной.
Пия покачала головой. Сжала его здоровую руку, погладила ту, которая не спала, а только казалась спящей.
Ему, как никогда ранее, хотелось побыть в одиночестве, и он взял с жены обещание, что она поедет в их городскую квартиру. Пообщается со всеми, кто сейчас беспокоился совершенно напрасно. Постарается хорошенько выспаться и вернется только ближе к вечеру на следующий день.
– Когда вся компания в белых халатах перестанет издеваться надо мной, – объяснил Юханссон. – Чтобы мы могли поговорить в тишине и покое.
– Хорошо, – сказала Пия, наклонилась, взяла его за затылок, хотя обычно именно он так делал, и поцеловала. Кивнула и ушла.
«Ты жив», – подумал Юханссон, и хотя у него снова заболела голова, он испытал радость, неожиданно, не понимая ее причины, несмотря на боль.
Потом он спал. Боль в голове утихла. Кто-то прикоснулся к его руке, женщина, явно не старше тридцати. Она кивнула в направлении подноса с едой, который поставила рядом с его кроватью. И улыбнулась ему темными глазами и ртом.
– Если хочешь, я помогу тебе, – предложила она.
– Никаких проблем, – сказал Юханссон. – Я справлюсь сам. Дай мне только ложку.
Полчаса спустя она вернулась. За это время Юханссон попробовал вареной рыбы (две ложки), белого соуса (пол-ложки), кисель из ревеня (три ложки) и выпил целый стакан воды.