— А вы? — спросил Лунь. Паллада скривилась в презрительной ухмылке:
— Я пойду своим ходом.
Платформа, повинуясь неслышным командам Паллады, сдвинулась с места. Из подсобки выскочил охранник и остановился, удивлённо хлопая глазами. Всем своим существом экраноплан ощущал ликование, но какое-то другое, чем прежде. Если раньше его наполняла радость предвкушения полёта, то теперь к радости примешивалось злорадное торжество: «Вы, люди, много лет держали меня на приколе. Но теперь я взлечу и без вас!»
Отойдя на достаточное расстояние от берега, платформа начала погружаться в воду. Охранник наконец пришёл в себя, выхватил мобильник и принялся торопливо набирать номер. Паллада постояла секунду на поверхности воды и… исчезла! А поодаль Лунь снова увидел знакомый силуэт трёхтрубного крейсера.
— Она нас догонит? — забеспокоился он, зная, что ни одному кораблю не развить скорости экраноплана.
— Догонит! — резко отозвался старик и ткнул пальцем в карту: — Отчаливай, живо! И держи курс на север!
Старик Луню почему-то не нравился. Но ведь он, вероятно, друг Паллады, подарившей экраноплану возможность движения. Уже набирая ход, Лунь как можно вежливее спросил:
— Простите, как к вам обращаться?
— Ко мне обращаться: «Ваше высокопревосходительство»! — отрезал старик. — Я — адмирал Русского императорского флота, Зиновий Петрович Рожественский!
Казалось бы, ничто не предвещало чрезвычайных событий на причале гидрографических судов Каспийского флота в Астрахани. Кораблики, в основном стоявшие без дела, мирно подрёмывали или переговаривались между собой, обсуждая немногочисленные новости. Примерно тем же был занят персонал, вышедший сегодня на работу. Механик, чинивший двигатель небольшого катерка, устроил себе заслуженную, по его мнению, сиесту, хотя до обеда оставалось ещё полтора часа. Сторож и маляр пили пиво, делились впечатлениями от футбольного матча и ругали правительство. В общем, всё шло как обычно.
До того момента, пока к причалу не подошло странное сооружение, похожее на самолёт, которому вдруг захотелось идти на бреющем полёте над водой. И что самое странное — он шёл бесшумно, потому его и не сразу заметили. Он прошёл над катерками у пристани и лёг брюхом на землю недалеко от маячной башни, выкрашенной в белый цвет.
— Это ещё что за «Боинг»? — спросил маляр, патлатый мужик в кожаной куртке с заклёпками, накинутой поверх заляпанного краской комбинезона.
— А хрен его знает, Лёня, — ответил сторож, пожилой дядька в ватнике, который он носил зимой и летом. — Может, опять мимо аэродрома промахнулись.
— Дык что, Михалыч, МЧС вызывать и «скорую»? — Лёня озадаченно почесал в затылке.
— Скорую психиатрическую, — послышался низкий женский голос.
Михалыч и Лёня разом оглянулись. На пирсе стояла высокая темноволосая женщина в сером одеянии, похожем на халат. «Красивая, — подумал Лёня, — Но что-то мне не хочется приглашать её в бар попить пивка».
— Ты кто, детка? — поинтересовался Михалыч.
— Твоя белая горячка, — насмешливо ответила женщина. Повернула голову к странному самолёту и вскинула руку в сторону башни маяка, словно отдавая команду «Фас».
— Это предмет, который ты должен забрать, — услышал Лунь голос Паллады. Она — уже не в корабельном, а в человеческом облике — стояла на берегу, указывая на маяк.
Чем-то этот маяк был Луню знаком, будто эту башню и фонарь он уже видел.
— Как я его заберу? — удивился экраноплан. Паллада хмыкнула:
— Просто подойдёшь и возьмёшь.
Лунь снова хотел спросить «Каким образом?» — и тут почувствовал новые потоки холодной энергии, дающие ему силу подняться с земли и…
То, что произошло дальше, заставило Лёню и Михалыча всерьёз задуматься над словами незнакомки. Странный самолёт начал менять форму, превращаясь в подобие огромного человекообразного робота!
— Ё… т… ть! — с расстановкой произнёс Михалыч. Лёня открыл рот и выронил банку с недопитым пивом.
Примерно то же самое произнёс адмирал Российского императорского флота, сидя в рубке экраноплана, которая вдруг каким-то образом начала возноситься вверх.
Огромная человекообразная фигура взялась обеими руками за мачту маяка, выдирая её из земли как молодое деревце. Лопнули стальные тросы. Лёня напряжённо пытался вспомнить, кого же напоминает ему этот белый гигант. Кажется, из какого-то фильма… ах да, «Трансформеры»! Правда, первую половину фильма Лёня распивал пиво, вторую проспал, а потому не был уверен.
Лёня достал мобильник, чтобы снять происходящее и выложить ролик на Youtube, и не заметил, как женщина сделала жест левой рукой. Нажав кнопку камеры, он с досадой воззрился на тёмный экран: «Блин, аккумулятор сдох! А ведь сегодня утром заряжал. Эх… А то бы Кольке показал».
Человекообразный робот тем временем убрал мачту за плечо, фонарём вниз, примерно так, как в мультиках убирают меч самураи, и снова начал превращаться в самолёт. Теперь мачта лежала, прикреплённая тросами, на фюзеляже самолёта. Самолёт поднялся в воздух метра на два над землёй и медленно тронулся с места.
— Ё… т… ть, — задумчиво произнёс Михалыч, провожая взглядом странный летательный аппарат.
— Вы ничего не видели. А если видели, вам всё равно не поверят, — снова послышался голос незнакомки в сером. Теперь она стояла рядом с озадаченными работниками гидрографической базы. Она вложила в руку Михалыча пачку новеньких сторублёвых купюр:
— Вот вам на пиво.
— Спасибо, — ошарашенно ответили Михалыч и Лёня.
Женщина исчезла, словно её здесь и не было. Правда, Лёне на мгновение показалось, что он видит силуэт трёхтрубного крейсера, быстро удаляющийся в сторону Каспийского моря. Где он видел этот силуэт, Лёня вспомнить не мог — но точно не в «Трансформерах».
Михалыч удивлённо озирался вокруг. На пристани не изменилось ровным счётом ничего, если не считать ямы на том месте, где раньше стоял маяк. Он посмотрел на деньги в руках. В отличие от иллюзорной незнакомки, сторублёвки были вполне реальными.
Из каюты катера выбрался заспанный механик Сергей:
— Ребят, закурить не найдётся? — Потянувшись, он подошёл к Михалычу и Лёне: — А чего это вы как пыльным мешком ушибленные? Премию, что ли, за квартал не дают?
— Держи, — Лёня достал из-за уха заначенную было для себя сигарету и отдал Сергею. При этом он продолжал пялиться на место, где раньше стоял маяк.
— Серёга, сгоняй за пивом, а? — Михалыч протянул механику несколько сторублёвок.
— Так что случилось? — недоумевал Сергей, взяв деньги. Лёня ткнул Сергея в плечо и показал на место, где раньше стоял маяк:
— Ты ничего не замечаешь?
— А, увезли на слом, — зевнул Сергей. — Это мачта с плавмаяка, как его там, «Астраханский», что ли. Ладно, ребята, щас будет вам пиво. Я полсотни на бензин возьму, лады?
Всё произошло так быстро, стремительно и весело, что Лунь не мог поверить в окончание самой сложной части авантюры. Это напомнило ему сюжеты приключенческих книг, которые иногда читал и пересказывал на его борту прежний экипаж. Экраноплан ощущал странное приятное тепло, исходящее от маячной мачты, прочно закреплённой на корпусе; оно отдавалось контрастом к той холодящей энергии, которой наделила его Паллада.
«Я могу превращаться в огромного робота! — восхищённо думал экраноплан. — Я могу летать, двигаться, ходить по земле!» Он не верил своему счастью и хотел поделиться им с адмиралом, который сидел в кабине, надев наушники с гарнитурой и внимательно изучая карты.
— Как же здорово, Ваше высокопревосходительство! — проговорил Лунь.
Зиновий Петрович вздрогнул, услышав его голос в наушниках.
— Что ещё здорово? — недовольно проворчал он, оторвавшись от карты.
— Я снова живой! Я лечу! — восторженно ответил Лунь. — Знаете, как было грустно стоять на берегу все эти годы…
— Помолчи, — прервал его Рожественский. — И держи курс на залив Кара-Богаз-гол. Знаешь, где это, или подсказать?