— Входите, — сказал проводник, пропуская землян. Грот оказался небольшим, но очень высоким, словно устремившийся ввысь шпиль. Его пол и стены окрашивали кроваво-фиолетовые лучи единственной полусферы, расположенной наверху в сужающемся своде. Единственным предметом в помещении был странного вида металлический треножник, укрепленный в центре. На треножнике покоилась овальная глыба хрусталя. Из нее, как из замерзшего водоема, поднимался цветок, открывая гладкие лепестки, окрашенные в розовый цвет странным освещением комнаты. Глыба, цветок, треножник — все это казалось частями единой скульптуры.
За порогом земляне тотчас же заметили, что вибрация и лязг сменились глубокой тишиной, словно ни один звук не проникал благодаря какому-то барьеру. Портал позади оставался открытым. Их проводник незаметно удалился. Но почему-то землянам казалось, что из-за голых стен их рассматривают чужие глаза.
Озадаченные, они разглядывали бледный цветок: семь похожих на язычки лепестков, слегка выгибаясь наружу, выходили из дырчатой, похожей на маленькую курильницу сердцевины. Чанлер гадал: это резная работа или же настоящий цветок превращен в камень с помощью марсианской химии? Затем, к изумлению землян, из цветка послышался голос, невероятно мелодичный, чистый и звучный. Его отчетливо прозвучавшие модуляции явно не принадлежали ни Айхаи, ни землянину.
— Я, который говорит, являюсь существом, известным как Валтум, — произнес голос. — Не удивляйтесь и не пугайтесь: единственное мое желание — дружески помочь вам в обмен на услугу, которую, я надеюсь, вы не сочтете неприемлемой. Но прежде я должен прояснить вопросы, озадачивающие вас. Без сомнения, вы слышали легенды обо мне и отвергли их, как обычные предрассудки и суеверия. Как и все мифы, они отчасти верны, частью же — нет. Я не бог и не демон, а существо, много веков назад прилетевшее на Марс из другой вселенной. Хотя я и не бессмертен, моя жизнь гораздо длинней, чем у любого обитателя вашей солнечной системы. Биологические законы моего организма чужды для вас, череда периодов сна и бодрствования исчисляется столетиями. Это истинная правда, что я сплю тысячу лет, а затем бодрствую в течение следующей тысячи.
В те далекие времена, когда ваши предки еще были кровными братьями обезьян, я бежал, гонимый неумолимыми врагами, из своего родного мира и стал космическим изгнанником. Марсиане говорят, что я упал с небес огненным метеором — так миф описывает спуск моего корабля. На Марсе я обнаружил зрелую цивилизацию, хотя и стоящую на несравнимо более низкой ступени развития по сравнению с той, которая изгнала меня.
Короли и иерархи этой планеты, вероятно, прогнали бы меня прочь, но я сплотил вокруг себя небольшое число приверженцев. Снабдив их оружием, значительно превосходящим все достижения марсианской науки, я после великой войны прочно здесь закрепился и завоевал много сторонников. Я не собирался покорять Марс, а просто ушел в этот подземный мир, в котором и обитаю вместе со своими подданными. За их преданность я даровал им долгожительство, почти равное моему собственному. Для гарантии одарил их долгим сном, равным моему. Они засыпают и пробуждаются вместе со мной.
Мы много веков поддерживали этот порядок. Я редко вмешивался в дела и поступки живущих на поверхности.
Они же, однако, превратили меня в духа или бога зла; хотя это слово — зло, по-моему, не имеет значения.
Я обладаю многими способностями, не известными ни вам, ни марсианам. Мои восприятия и ощущения могут охватывать обширные сферы пространства и даже времени. Так я узнал о вашем бедственном положении и призвал сюда, чтобы получить согласие на определенный план.
Короче говоря, мне надоел Марс, дряхлый мир, приближающийся к смерти. Я хотел бы осесть на более молодой планете. Земля меня вполне устроит. Уже сейчас мои последователи строят новый космический корабль, в котором я собираюсь совершить путешествие.
Я не хотел бы повторять печальный опыт своего прибытия на Марс, приземляясь среди народа, ничего не слышавшего обо мне, который по незнанию может настроиться враждебно. Вы, будучи землянами, могли бы подготовить своих соотечественников к моему прибытию, собрать приверженцев, которые бы служили мне. Вашим — и их тоже — вознаграждением будет эликсир долгожительство. У меня много и других даров… драгоценные камни и металлы, которые вы так высоко цените. Есть также цветы с. соблазнительным ароматом. Однажды вдохнув, вы поймете, что даже золото по сравнению с ним ничего не стоит, а, надышавшись им, все ваши соплеменники с радостью станут служить мне.
Голос замолчал, но остались вибрации, еще некоторое время вызывающие трепет у слушателей. Как будто перестала звучать чарующая музыка, в нежной мелодии которой едва улавливались зловещие обертоны. Она ошеломляла и смущала чувства Хэйнса и Чанлера, усмиряя их изумление и призывая принять предложение Валтума.
Чанлер попытался сбросить эти обвораживающие чары.
— Где ты находишься? — спросил он. — И как мы можем убедиться, что ты сказал нам правду?
— Я нахожусь рядом с вами, — ответил голос, — но предпочитаю не показывать себя. Доказательства же предоставлю в надлежащее время. Перед вами находится один из тех цветков, о которых я говорил. Как вы, возможно, догадались, это не скульптурное произведение, а окаменелый цветок, привезенный вместе с другими с моей родной планеты. При обычной температуре он не испускает никакого запаха, но под воздействием тепла начинает источать благоуханный аромат. Что же касается этого аромата… впрочем, судите сами.
Воздух в помещении не был ни теплым, ни холодным.
Внезапно земляне почувствовали изменение температуры, как будто зажглось невидимое пламя. Казалось, тепло исходило от металлического треножника и хрустальной глыбы, накатываясь волнами тропического солнца. И почти сразу земляне начали ощущать аромат, не похожий на что-либо, вдыхаемое ими ранее. Неуловимое благоухание иного мира витало у их ноздрей, сгущаясь все интенсивнее и превращаясь в пряный поток. Это половодье запаха казалось смесью приятной прохлады затененного листвой воздуха и жаркого зноя.
Чанлер больше Хэйнса подвергся воздействию странных галлюцинаций, но их впечатления, хотя и с разной степенью правдоподобия, были до странности схожими.
Внезапно этот аромат показался Маклеру уже не таким абсолютно чужеродным, словно встречался в иных местах и временах. Он попытался вспомнить, при каких обстоятельства уже вдыхал этот запах. Появившиеся как бы из его предыдущего существования воспоминания приняли форму реальной действительности, заменившей окружающую людей каверну. Хэйнс не был частью этой реальности, он исчез из поля зрения Чанлера. Потолок и стены пещеры уступили место раскинувшемуся лесу из древовидных папоротников. Их стройные перламутровые стволы и нежные листья своим великолепием олицетворяли Эдем, освещенный лучами первобытного рассвета. Папоротники были высокими, но цветы еще выше. Из курильниц цвета плоти они излучали все подавляющий сладострастный аромат.
Чанлер почувствовал необъяснимый экстаз. Ему показалось, что он вернулся назад во времена первичного мира и из восхитительного света и благоухания зачерпнул его неистощимую жизненную силу, молодость и энергию, которые пропитали чувства до последней нервной клетки.
Экстаз усиливался, и Чанлер услышал пение, исходившее, казалось, из лепестков; оно, как пение гурий, превратило его кровь в золотистый любовный напиток. В бредовом исступлении Чанлера звуки эти ассоциировались с ароматом, исходившим от цветов. Пение нарастало, вызывая непобедимый головокружительный восторг. Он подумал, что, подобно языкам пламени, цветы взметнулись вверх и деревья устремились за ними, а сам он, как раздуваемый ветром костер, вздымается к некой вершине наслаждения. Весь мир устремился вверх в потоке экзальтации, и Чанлеру почудилось, что он расслышал четко выговариваемые слова: