И тогда меня объял невыразимый ужас, признак подступающего безумия. Наряду с крепнущим отвращением и сильным, до тошноты побуждением бежать от этой пещеры со всех ног, на меня накатило противоположное желание — проделать обратный путь вглубь катакомб, как до меня поступили остальные; спуститься туда, куда, кроме них, приговоренных и проклятых, еще никто не спускался; искать, повинуясь чудовищному принуждению, нижний мир, который человек вообразить не способен. То был черный свет, безмолвный вопль из пещер моего разума: вживленный в меня зов Твари, подобный всепроникающему колдовскому яду. Он манил меня войти в подземную дверь за стеной, которую воздвигли умирающие жители Йох-Вомбиса, чтобы навеки замуровать этих адских бессмертных пиявок, этих мрачных паразитов, что продлевают свои мерзкие жизни, питаясь мозгами мертвецов. Этот зов увлекал меня во тьму, где бродят зловонные, промышляющие некромантией Сущности, для которых эти дьявольские кровососущие пиявки лишь мелкие приспешники…
Только марсианские проводники удержали меня от возвращения в склепы. Я бился до последнего, я сражался с ними, когда они хватали меня своими губчатыми руками, но я был слишком измучен невероятными событиями прошедшего дня и не смог их побороть; и я снова потерял сознание, провалившись в бездонное ничто, из которого периодически пробуждался, сознавая, что меня несут через пустыню в направлении Игнарха.
Вот моя история. Я старался ничего не упустить и не утратить связность, а это непросто для безумца… успеть все рассказать до того, как меня снова охватит помешательство, а это случится совсем скоро, это уже началось… Итак, я поведал вам свою историю… а вы все записали, правда? И теперь мне пришла пора вернуться в Йох-Вомбис, через пустыню, вниз через катакомбы к просторным склепам под ними. Что-то в моем мозгу отдает приказы и управляет мною… говорю вам, мне пора…
Хозяин бездны[106]
Подобно джинну, выпущенному из бутыли Соломона, облако, быстро набухая и разрастаясь, встало на краю планеты. Колоссальная ржавая колонна высилась над мертвой равниной, пронзая небо, темное, как соленая вода пустынных морей, усохших до размеров озер.
— Песчаная буря, черти бы ее взяли, — заметил Маспик.
— Она самая, — коротко отозвался Беллман. — Других бурь в этих краях не бывает. Этот адский смерч айхаи зовут зурт, и он движется в нашу сторону. Пора искать убежище. Мне случалось попадать под такой смерч, и я никому не советую вдыхать эту железистую пыль.
— Справа, на древнем речном берегу, есть пещера, — сказал Чиверс, третий из компании, окидывая пустыню беспокойным соколиным взором.
Трое землян, бывалых путешественников, презиравших услуги марсианских проводников, пять дней назад выступили от заставы Ахума в необитаемую местность, зовущуюся Чауром. Ходили слухи, что здесь, в руслах великих рек, пересохших много веков назад, бледное, похожее на платину золото Марса лежит кучами, как соль. Если Фортуна будет благосклонна, годам отчасти вынужденного изгнания на красной планете придет конец. Их отговаривали от путешествия, в Ахуме они успели наслушаться историй о том, почему из Чаура старатели не возвращаются. Впрочем, к опасности, какой бы страшной или диковинной она ни выглядела, им было не привыкать. Имея шансы в конце путешествия обзавестись золотишком без счета, они рискнули бы пересечь даже геенну.
Провиант и бочонки с водой перемещались на спинах странных млекопитающих, именуемых вортлюпами; вытянутыми шеями, конечностями и покрытыми роговой оболочкой телами эти животные походили на сказочный гибрид ламы и ящера. Несмотря на устрашающий вид, они обладали кротким нравом, хорошо приручались и были приспособлены к долгим пустынным переходам, так как месяцами могли обходиться без воды.
Последние два дня путешественники продвигались по руслу безымянной древней реки шириной в милю, извивавшемуся среди холмов, которые за тысячелетия эрозии превратились в кочки. До сих пор им не попадалось ничего, кроме истертых валунов, гальки и мелкого ржавого песка, а до недавнего времени даже небо оставалось безоблачным и безмолвным; и ничто не шевелилось на речном дне, камни которого не покрывал даже мертвый лишайник. Зловещий столб зурта, что набухал и раскручивался все ближе к ним, был первым признаком оживления, замеченным путешественниками в этой безжизненной местности.
Тыча в вортлюпов палками с железными наконечниками, которые только и могли придать резвости этим медлительным чудищам, земляне направились к пещере, о которой говорил Чиверс, — ходу оставалось примерно треть мили вверх по высокому и пологому речному берегу.