Несмотря на путаницу, царившую в моей голове, я все же пытался найти способ покинуть заколдованный остров. Я вспомнил, что у меня есть шлюпка — правда, без весел. И немедленно принялся готовиться к отплытию. Среди бела дня на глазах островитян я забрал весла с одной из галер и перенес их через гребень холма, за которым спрятал шлюпку. Весла оказались очень тяжелыми, их лопасти были широки, словно веера, а рукоятки покрыты серебряными иероглифами. В одном доме я разжился двумя глиняными кувшинами, расписанными примитивными фигурами, и отнес в лагуну, намереваясь перед отплытием наполнить их свежей водой. Также я запасся провизией. Тем не менее сбивающая с толку загадка этого места парализовала мою способность к действию, и, даже когда все было готово к отплытию, я все еще тянул. Я чувствовал, что обитатели острова бессчетное количество раз пытались его покинуть, но всегда терпели поражение. Поэтому я медлил, как человек, пребывающий в объятиях нелепого ночного кошмара.
Однажды вечером, когда на небе высыпали все искаженные созвездия, я заметил, как происходит нечто необычное. Островитяне больше не стояли группами, сосредоточенно размышляя или ведя дискуссии, а все до единого устремились к храму. Я последовал за ними и, встав у двери, всмотрелся.
Внутреннее пространство заливал яркий свет факелов, бросавших зловещие тени на толпу и идола, которому она поклонялась. Горели курильницы, раздавались песнопения на языке, состоящем из мириад гласных, к которому мое ухо успело привыкнуть. Они заклинали своего устрашающего идола с руками как у гориллы и получеловеческим-полузвериным лицом, и мне не составило труда догадаться, чего они хотят. Затем голоса стихли до печального шепота, дымок от курильниц рассеялся, и в пространство между молящимися и их божеством вытолкнули ребенка.
Я был уверен, что идол вырезан из камня или дерева, но теперь, оцепенев от ужаса, понял, что ошибался. Косые щелки глаз раскрылись и злобно уставились на ребенка, а длинные руки с острыми, как лезвия, когтями, медленно поднялись и протянулись вперед. Острые, точно стрелы, клыки обнажились в звериной ухмылке. Ребенок замер, как птичка под гипнотическим взглядом змеи; ни движения, ни шороха не исходило из толпы…
Я не могу пересказать того, что случилось потом; когда я пытаюсь вспомнить, мозг заволакивает мгла тьмы и ужаса. Вероятно, я покинул храм и бежал с острова при свете звезд, но и об этом я не помню ничего. Мое первое связное воспоминание таково: я пытаюсь провести шлюпку сквозь узкую расщелину, через которую проник в лагуну, и проложить курс под искривленными созвездиями. Потом потянулись дни ласкового моря под слепящими небесами и ночи под безумными звездами, пока и дни и ночи не обратились вечностью, наполненной мучительной усталостью; еда и вода закончились, остались только голод, жажда и морская горячка с изнуряющими галлюцинациями.
Однажды ночью я ненадолго пришел в себя; я валялся, уставившись на звезды, но теперь это были привычные звезды, которые сияли на правильных небесах, и я успел возблагодарить Господа, что снова вижу Южный Крест, пока вновь не впал в апатию и забытье. Когда я пришел в себя, я лежал на койке, и надо мной склонялся судовой врач.
Они, люди на судне, были очень ко мне добры. Однако, когда я начинал излагать им свою историю, жалостливо улыбались, и после нескольких неудачных попыток я решил держать рот на замке. Они очень удивились веслам с посеребренными рукоятями и расписным кувшинам, которые нашли в моей шлюпке, но искренне отказывались принимать мои объяснения. Таких островов и таких людей не существует, говорили они: подобные рассказы противоречат всем известным картам и сообщают ложные сведения этнографам и географам.
Я и сам часто задумываюсь над справедливостью их утверждений, ибо многого объяснить не могу. Быть может, я попал в область Тихого океана, которая существовала вне времени и пространства, — океанический лимб, куда в давние века из-за неведомой катастрофы погрузился этот остров, как Лемурия, ушедшая под воду? Но если так, какому искривлению законов пространства обязан я тем, что сумел сначала достичь острова, а затем оттуда выбраться? Спорить о том бессмысленно. Однако я часто вижу во сне искривленные созвездия и снова разделяю смущение и озадаченность потерянных людей, которые всматриваются в бесполезные карты и без конца измеряют высоту свихнувшегося светила над горизонтом.
Жертвоприношение Луне[72]