– Я была оскорблена… была в ярости. Я любила Джека. Он… страшно ненадежный человек. В этом отношении Джонни полная противоположность отцу.
– Вам предлагали вернуться в Англию?
– И не один раз. Иногда мне казалось, что я остаюсь назло Джеку, но это не так. Джонни был нужен отец, – она внимательно смотрела на Шеннон. – Я была совсем одинока… часто мечтала о любви… неистовой, безумной… чтобы потом рассказать о ней Джеку. Но ничего такого не случилось. Я думала, раз он бродяга, он верен брачному обету. Представляешь мое удивление, когда я узнала, что у него есть вторая жена. А я все это время оставалась наивной преданной дурочкой.
– У вас есть Питер. Он боготворит вас и предан вам.
Элейн наклонилась к Шеннон и прошептала:
– Я всегда думала, что не смогу быть Питеру верной женой. Представляешь? Он… ну, едва ли подходит для романа.
– Хотя он очень привлекательный мужчина. Теперь понятно, почему вы долго не решались выйти за него замуж.
– Джонни ничего неизвестно об этом.
– Не беспокойтесь, от меня он ничего не узнает. Однажды я ему доверилась… В известном смысле жизнь сделала вам подарок. Вы замужем за Питером, и сейчас у вас есть ваша неистовая, безумная любовь. Как романтично!
– Разве?
– Питер обожает вас.
– Он очень почтителен. Грех желать лучшего мужа, но слово «неистовый» вряд ли… Ну, не обращай внимания.
Шеннон изумленно смотрела на Элейн. Неужели она правильно поняла тон и выражение лица этой женщины? Она сетовала на недостаток секса, на завуалированном языке семнадцатого века. «Почтителен» – значит, секса нет.
– Ас Питером вы говорили об этом?
– О чем?
– О занятии любовью.
– Шеннон, ради всего святого…
– Если бы вы видели, как он смотрит на вас!
– Я не сомневаюсь в его любви. Каким же образом мы поменяли тему? Мы говорили о Гастоне.
– Поговорим о «почтительности», – Шеннон не обратила внимания на слова Элейн. – Он боится оскорбить вас своей решительностью. А вы настолько застенчивы, что не решаетесь позволить ему это. Может быть, вы осмелитесь сказать ему намеками.
– Больше не будем говорить об этом, – строго сказала Элейн. – Лучше забыть этот разговор.
– О’кей. Если не хотите…
– Не хочу… Не имею ни малейшего представления, о чем ты говоришь. Намеками?
Шеннон игриво улыбнулась.
– Наденьте что-либо легкомысленное. Распустите свои прекрасные волосы.
– Он подумает, что я падшая женщина.
– Не будьте такой неразумной. В чем вы спите? В одной из тех рубашек, что вы дали мне? – Шеннон залилась веселым смехом, вспомнив, как возмутился Джон, увидев столь сложную амуницию. – Питеру понадобится не менее десяти минут, чтобы отыскать вас под этой кипой материи. А эти ужасные пуговицы! Он же дойдет до изнеможения, пока справиться с ними и разденет вас.
– Он никогда не раздевает меня, – смущенно, но честно призналась Элейн. – Джек всегда раздевал, а Питер…
«Вот беда! Положение гораздо хуже, чем я себе представляла». – Шеннон мысленно застонала, но вслух произнесла:
– Кажется, все намного проще, чем я думала. Удивите его однажды. Не надевайте свою кошмарную рубашку. Поверьте, он сразу поймет намек.
– Надеть легкую рубашку?
– Не надевайте ничего, – раздраженно сказала Шеннон. – Вы же его жена, Элейн.
– Шеннон!
– Честное слово, вам даже не нужно будет ничего говорить.
– Он умрет на месте.
– Господи, вы же не глупышка! Питер в прекрасной форме. Он нестар. Наслаждайтесь жизнью.
Элейн была потрясена. Глаза широко распахнуты от изумления.
– А вдруг он попросит меня объяснить свое поведение? Я сгорю со стыда…
– У Питера не будет желания разговаривать, – лукаво ответила Шеннон.
– У кого не будет желания разговаривать? – Джон неожиданно вырос у них за спиной. – О чем это вы здесь шепчетесь?
– О Мередит и Гастоне, – быстро нашлась Шеннон. – Я говорила, что, если Гастон будет вести себя неприлично, у тебя пропадет желание разговаривать. Ты просто стукнешь его.
– Ты права, – Джон ласково погладил мать по щеке. – Кажется, ты встревожена, мама. Не волнуйся. Я не стану его бить, пока он сам не даст повода.
– Что ты сказал?.. Хорошо, дорогой, – пробормотала Элейн. – Извините. – И она устремилась в кухню.
– Мама заболела? – Джон недоумевал. – У нее раскраснелись щеки.
– Она здорова, – Шеннон мягко улыбнулась ему. – Ты выиграл у Питера?
– Нет, он непобедим.
– Может да, а может нет. Придет день и он встретит достойного противника. – «Или придет ночь», – подумала она, вспомнив искреннее замешательство Элейн.
– Чему ты улыбаешься?