— Ты такой заботливый, Драко.
— Поттер, заткнись.
Он живет у нас две недели и уже даже не бесит. Просто мне однажды надо было смириться, что есть такая штука — любовь.
***
— Когда вы видели его в последний раз, мистер Малфой?
— Не понимаю, о ком это вы? — яркий люмос в глаза. Сколько ночей или дней?
— Поттер. Вы должны его знать, — он гадливо ухмыляется, а из его рта вылетают точки слюны и красиво блестят на просвет. Я могу сейчас думать только об этом. Кажется, я не сплю уже несколько дней.
— Не знаю, не помню, — я не слишком понимаю, сон это или явь.
— Вы нам врете!
— Вы еще не закончили, Кейн? — снова рыжий. Но сейчас я рад даже ему. — Там прилетела сова с донесением. Его видели в Запретном лесу.
Уизел как обычно тупит, но сейчас мне это на руку. Жирный Кейн подрывается, потрясая щеками, а я, шатаясь, выхожу на порог.
Мне кажется, сейчас меня свалит первый же ветер. Но отец ждет меня у крыльца. Он забирает меня.
***
— Где ты был? — Поттер ловит меня за запястье, и я устало поднимаю глаза. Я не должен ему ничего отвечать.
— Отдыхал. Не похоже?
— Малфой, ты мне врешь.
И этот туда же. Пытаюсь выдернуть руку.
— Отвали.
— Мне не нравится, как ты выглядишь, — он смотрит на меня слишком тревожно, а его палец неожиданно ласково проходит мое запястье. Я заставляю себя не чувствовать и резко дергаю руку, — не хочу, чтобы он уловил мой бешеный пульс.
— Ты тоже, знаешь ли, не красавец, — я хмыкаю и привычно-надменно смотрю на него.
А он мне опять улыбается. Ради этой улыбки я рискую всем, что у меня только есть.
***
— Почему-то мне кажется, что ты знаешь, где он, Малфой, — холодные глаза Кейна и заклинания. Много заклинаний, изысканных, разных. Мне не больно, я давно перешел ту грань, за которой чувствуют боль.
— В сотый раз повторяю. Не. Знаю, — я тяжело опираюсь на стол.
— Значит, в сто первый сознаешься, мразь.
Он снова наводит на меня палочку с Запрещенными, и я закрываю глаза. Пусть это будет Авада. Видит Мерлин, я слишком сильно устал.
— Говори.
— Не в чем мне сознаваться, — сиплю я, почти теряя сознание.
Все эти дни я молчу, потому что он — мое сердце, а без сердца я все равно жить не смогу.
— Довольно.
Рыжий Уизел — где он был все это время? — стоит рядом с мучителем и презрительно глядит на меня.
— Оставь его, Дон, он и правда не знает. Мы сами найдем, — выплевывает он сквозь зубы, а мне хочется заорать в его гнусную рыжую морду: “Сволочь, ты же был ему другом. Зачем?”. Потому что даже слизеринцы лучше него понимают, что значит друг.
Кейн пытается возражающе блеять, но Уизли резко машет рыжей башкой, и министерский обмылок брезгливо сплевывает прямо на дощатый пол. Видно, слишком многое позволено ему здесь, в Аврорате.
— Неужели ты думаешь, что этот трус уже сто раз не сознался бы, если бы знал? — припечатывает Уизли разговор веским доводом. Толстая морда Кейна недовольно кривится, но все же он опускает палочку вниз.
— Иди. Я сам скажу ему еще пару ласковых, — обещает рыжий, направляясь ко мне.
Жирный Кейн хмыкает, мечет в меня мстительный взгляд, а Уизли неспешно подходит.
Я усмехаюсь. Не боюсь его, никогда не боялся. И поэтому всего лишь удивляюсь, когда Уизел расслабленно и как-то лениво мажет мне в рот кулаком.
Я чувствую во рту соленый металлический привкус, и изумленно смотрю на него. После той боли, которую они мне уже причинили — это детские игры. Но я все равно удивлен.
— Понравилось? Хочешь еще? — рыжий придвигается ко мне близко-близко, словно ища продолжения, и неожиданно быстро и горячо выдыхает: — Он смотрит. Я должен был это сделать. Прости. Спасибо, что не выдал, Малфой, — и пока я пытаюсь хоть что-то сообразить, Уизел продолжает быстро шептать мне в самое ухо: — Передай ему. Мы с Гермионой все подготовили. Осталось всего несколько дней. Пришли завтра в Нору домовика, я сообщу.
И тут же отшвырнув меня, с такой кислой рожей, что я лишь поражаюсь, откуда у Уизела такой актерский талант, он разворачивается на каблуках и решительно уходит прочь от меня. А его бордовая мантия реет гриффиндорским флагом по коридору.
***
— Откуда? Малфой?
Поттер растерянно ведет рукой мне по лицу, и от этой нехитрой ласки я готов вытерпеть все то же самое хоть сто раз подряд. Он уже может ходить без помощи магии, и я этому рад.
— Откуда? — он требовательно глядит на меня.
Заклинания не оставляют кровоподтеков. Поэтому сейчас он впервые видит мою кровь на губе. И я уже знаю, что он настырный, он не отвяжется.
— Персональный привет тебе от Уизли, который он написал почему-то на мне, — я сдержанно улыбаюсь, чтобы не потревожить больную губу и прибавляю: — Скажи ему, пусть в следующий раз выбирает сову.
Поттеровские зрачки темнеют, заполняя всю радужку, и я, пытаясь предотвратить скорый взрыв, кладу ладонь ему на рукав:
— Он просил тебе передать, что они все подготовили.
Он замирает.
— Ты… знаешь? — его глаза напряженно следят за моим лицом.
Я хмыкаю и пожимаю саднящим плечом. Глупый вопрос.
— Черт. Я не должен был тебя… вас в это втягивать.
Он отходит к окну, принимаясь тереть лоб рукой.
— Драко, прости, я не хотел, чтобы ты…
Он настолько красив в своей виноватой растерянности, и я его настолько люблю, что мне остается только хмыкнуть и выдать привычное:
— Поттер, заткнись.
***
Министерство полностью сменяется всего за неделю. И Поттер снова национальный герой. С газетных страниц не сходят его послевоенные колдо, и публика, как продажная шлюха, снова возносит его до небес.
Он где-то пропадает целыми днями, но вечером исправно возвращается в мэнор. Ко мне и к отцу.