Город-спутник Миннеаполиса Сент-Пол был пристанищем двух крупных еврейских банд контрабандистов: синдиката Бенни Глимана и Гарри Гельмана и синдиката Леона Глекмана. Последняя банда выросла до звания «самого влиятельного синдиката в Сент-Поле».
Глекман родился в 1894 году в Минске. Он был третьим из восьми детей. В 1903 году его семья приехала в Штаты. Подростком он женился на прислуге Розе Голдстейн, которая родила ему трех дочерей. О нем говорили как о «коммерсанте по натуре, бутлегере по профессии и болельщике по призванию». Глекман был ярким, самоуверенным, бойким человеком. С помощью своих денег и влияния он играл видную роль в политической структуре Сент-Пола и стал значительной фигурой среди «отцов» города.
Будучи известной личностью — его называли Аль Капоне Северо-Запада, — Глекман разделил участь многих контрабандистов 30-х годов: его похитили другие гангстеры-конкуренты. В сентябре 1931 года он был увезен из своего дома. Его держали в Висконсине. Первоначальный выкуп должен был составить 200 000 долларов, но после переговоров с партнером Глекмана Моррисом Ройзнером сумма опустилась до 75 000, а окончательно составила 5000 долларов плюс 1450 долларов наличных, которые были у Глекмана при себе. Его отпустили в октябре 1931 года, продержав 8 дней.
По слухам, это похищение было организовано одним из его «друзей».
Глекман заявил ФБР, что сам займется расследованием своего похищения, позаботится о бандитах своими методами.
Некоторое время спустя один из похитителей Глекмана, владелец отеля Фрэнк Ла Пре, был найден мертвым с множественными пулевыми ранениями в области лица. После смерти Ла Пре остальные участники похищения были схвачены.
После психологической травмы, связанной с похищением, дом Глекмана охранялся полицейскими, дабы оградить его от очередных провокаций. Многие преступные авторитеты имели своих людей в полицейских департаментах, но не каждый мог себе позволить охрану из полицейских.
Что обо всем этом думали лидеры еврейского сообщества? Они стыдились поступков и дурной славы гангстеров, потому что такие люди породили понятие «плохой еврей». Тень преступного мира нависала над всей общиной. Еврейский лидер в Чикаго С. М. Меламед в 1924 году предупредил своих соратников, что «на данный момент среди людей из нашего сообщества много преступных элементов, которые могут быть опасны и за которых нам уже жутко стыдно. Я говорю о многих евреях, имеющих отношение к преступному миру». Он указал на тот факт, что в Чикаго не проходит и дня, чтобы не арестовали какого-нибудь еврея, и сказал, что в еврейском сообществе что-то испорчено, если такой феномен возможен.
В ответ на расследование о причастности таких евреев, как Бу-Бу Хофф, и других членов еврейского сообщества к преступному миру Филадельфии равви Мортимер Джей Коэн из конгрегации Бет Шалом заявил: «Мне стыдно за тех преступников, они бросают тень на всех людей Израиля. Эти бандиты, которые недостойны называться людьми, унизили слово „еврей“, затоптали его в грязь, запятнали убийствами и коррупцией. Израиль всегда ответствен за каждого своего сына, а преступления этих бандитов будут использовать против нас».
Страхи Коэна зародились в Миннеаполисе. В ноябре 1927 года «Сатердей пресс» (Миннеаполис) выпустила статью, в которой говорилось, что девяносто процентов преступлений в этом городе совершаются евреями. Автор статьи утверждал, что не выступает против евреев как нации, а просто просит обратить внимание на факты.
Эти опасения возросли в 30-е годы, в период Великой депрессии и в то время, когда Гитлер с его теорией нацизма набирал популярность в Европе, что вызвало рост антисемитизма и в США. Еврейские лидеры опасались, что еврейская преступность повлечет за собой всплеск ненависти к их народу. В результате они отказывались говорить об этой проблеме публично. «Мы знали о еврейских гангстерах, — признался общественный деятель Детройта Леонард Симонс, — но мы боялись сказать об этом».
Журналист-еврей из Детройта считал, «что общественность знала о еврейских бандитах, и все же англо-еврейская пресса долгое время не хотела упоминать о них. Мы боялись».
Боялись реакции неевреев. Оглядываясь на прошлое, Сломовиц говорил, что это была ошибка с их стороны: «Ничего бы не было, если б мы не боялись их. Да, они есть в нашем обществе, но наша мораль выше».
Если еврейская мораль была выше, что тогда влекло в преступную деятельность? Нищета? Возможно. Мейер Лански и Дылда Цвиллман сказали, что они пошли этим путем, потому что выросли в нищете и не хотели больше так жить. Но находились гангстеры, которых жизнь ничем не обделила, например Арнольд Ротстейн. Может быть, тогда виновато окружение? Возможно. Но эти бандиты страдали не больше, чем их сверстники, которые также выросли в перенаселенных кварталах, но вели честный образ жизни.