Жена Мартына — Анета была тихая, послушная женщина. Бывало, нигде не услышишь ее голоса — ни дома, ни на улице. Вечно молчаливая, трудолюбивая, она и минуты не могла побыть без дела и всегда находила занятие для своих ловких рук. Ее нельзя было назвать красивой, но в ней таилась женственность, покорность, какая-то особая привлекательность. Мартын этого не замечал. Он уже привык не считаться с женой. Зато ему были хорошо знакомы все одинокие и веселые женщины в округе. Анета молча страдала, но ни разу не упрекнула мужа. Разве бы она осмелилась! Она даже по-своему гордилась им — молчаливо, с горьким умилением.
Мартын всегда ходил в галифе зеленого цвета, хромовых сапогах и ловко сшитом пиджаке. Усы и бороду подстригал на французский манер, шевелюра у него была роскошная, и выглядел он внушительно и солидно. Поговорить умел с каждым и оставлял о себе неплохое впечатление.
Люди не раз спрашивали у него, почему в колхозе работает только его жена, а он нет. Мартын на это отвечал:
— Я, товарищи, рабочий. При панском режиме я не мог стать равноправным членом рабочего класса. Что ж, безработица… Вот и приходилось пахать землю и кустарным промыслом заниматься. Советская власть дала мне возможность осуществить свою мечту.
— Ну какой вы рабочий! Сторож. Такую должность может занять каждый старик.
— Извините. А ответственность? Притом это для начала. Я уверен, что в скором времени займу место по специальности.
— А жена?
— Она, товарищи, крестьянка.
Одним словом, этот плут и комбинатор за словом в карман не лез.
Он по-прежнему занимался всем понемногу: шил, столярничал, клал печи и трубы. И хотя не так часто, как прежде, и не в таких масштабах, но навещал и столицу и возвращался оттуда не без прибыли.
Кроме жены у Мартына была дочь Женя — девочка лет пятнадцати, красивая и скромная, характером вся в мать. Училась она в седьмом классе и хотя не имела особых способностей, но благодаря трудолюбию и усидчивости считалась не последней ученицей. Мартын не уделял ей особого внимания, порою даже не замечал ее присутствия, но отцовскую обязанность знал хорошо. Она была прилично одета и обута, имела все необходимые учебники. Мартын даже порою поучал соседей:
— Детей, браточки, надо воспитывать. С женой ты ругайся, дерись, а детей не забывай. На то они дети.
Соседки даже ставили в пример Мартына Когута, как отца заботливого и умного.
Анета сразу же пошла в колхоз на работу. Работала, как когда-то на своем поле, молчаливо, старательно, с охотой.
Впервые в тот год сажали колхозную картошку. Сажала и Анета. Она шла с корзинкой, согнувшись, и аккуратно клала картофелины во вспаханную борозду. Соседка Агата непрестанно говорила, шутила и смеялась. Анета думала, как это она может и картошку сажать и разговаривать. Когда закончила свою полосу и, подойдя к соседке, взглянула на ее работу — онемела.
— Агата, — проговорила она робко. — Это же… это же, может, нехорошо так.
— Как? — огрызнулась Агата.
Анета испугалась.
— Ну как? Ну скажи, как? — с издевкой наседала Агата.
— Картошка лежит в борозде как попало… Вот три рядом, а вот на целый метр ни одной. И на самой борозде — конь потопчет…
— Что? Ты, может, голубка, думаешь, что я для себя сажаю? К черту! Это колхозу!
— Да я ничего, Агата. Я только сказала…
— Сказала-а! Слышали, женщины! У нас новый начальник появился.
— А где ее муж?
— Наши вот за плугами ходят, а ее небось где-нибудь на рынке денежки выколачивает!
— Анета права. Сажать — так по-настоящему, как положено. На самих себя трудимся.
— Уж больно ты умная! Черту лысому, а не себе!
Анета стояла ни жива ни мертва… «Зачем я сказала?» — подумала она.
Тем временем пахари остановили лошадей и подошли к женщинам. Анета и не думала, что мужчины так горячо за нее заступятся.
До вечера она почти не разгибала спины, и на душе у нее было горько. Думала, что Агата теперь ее вечный враг. Но перед самым концом работы Агата окликнула ее:
— Ты, может, сердишься на меня, Анета?
— Я? Нет. Я не сержусь.
— Язык у меня длинный, это правда. Может, что-либо лишнее сказала.
На душе у Анеты посветлело. Она шла домой и думала: рассказывать об этом Мартыну или нет? Но Мартын ее опередил. Как только она вошла в хату, он весело спросил:
— Ну, много сегодня заработала?
— Не знаю, Мартын…
— Не знаешь! Ха-ха-ха! А я — вот!
Он любил похвастаться даже перед женой. Вот и теперь он вынул из кармана сотню и помахал ею.
— Видишь! А ты и за год столько не заработаешь.