— Почему мне об этом раньше не сказали?
— Потому что я с вами согласен. С минами мы справимся, а идти проложенным фарватером опасно, там патрулирует тихоокеанский флот. Его мы разоружить не сможем.
Белограй прильнул к биноклю.
— Что они делают? Шлюпка подошла к мине, и матрос взялся за рогатины!
— Он должен вывинтить один из колпаков. Под ним стеклянная трубка, если ее расколоть, произойдет взрыв. Волны нет, на море штиль, он справится.
— Точно. Выкрутил колпак. А дальше что?
— Отплывут на десять метров и обычным винтовочным выстрелом разобьют трубку.
— И взорвется?
— Не первую мину взрывают. Все рассчитано, осколки полетят параболой, над ними.
Все затаились в ожидании. Мичман в шлюпке веслами удерживал ее движение, не позволяя приблизиться к мине, пока матрос, лежа на носу лодки и вытянув вперед руки, возился с колпаком. Это напоминало канатоходца, балансирующего над пропастью — одно неверное движение, и конец.
Но вот шлюпка дала задний ход, Пискун бросил весла, взял винтовку с оптическим прицелом и выстрелил. Раздался глухой взрыв, поднявший в воздух столб воды. Когда все стихло, из шлюпки, качающейся на поднятой волне, поднялись две фигуры.
— Живы, черт подери! — воскликнул генерал. — Они же герои!
— Это их работа, товарищ генерал. Героями они были на Колыме, сумели выжить.
Через пятнадцать минут все были на борту. Водолазы доложили: «Корпус чист, магнитных мин не обнаружено».
— Поликарпов, встань вперед смотрящим. Вытравить якорь, два румба вправо, самый малый вперед, — скомандовал Кравченко.
Все занялись своей работой. На палубе остались только Белограй и Мустафин. Ничего подобного они в своей жизни еще не видели.
— Вот служба, Василий Кузьмич, не позавидуешь.
— А наша с тобой служба в чем, Абрек? Мы с тобой цепные псы. Такими ребятами полные бараки Колымы забиты.
— Не мы их сажали, товарищ генерал, но вы их освободили.
— И это, по-твоему, свобода?
— Нет. Это их работа. Кравченко так и сказал.
До выхода из залива было уничтожено еще девять мин, на что ушло трое суток. Перед ними простирался Тихий океан. Белограй поднялся на мостик.
— Послушай, Богдан Максимыч, — обратился он к командиру по имени-отчеству, — команде надо отдохнуть. Дадим им сутки на передышку, пусть выспятся.
— Если найдем узкий фьорд с тихой бухточкой, где можно спрятаться, то ваше предложение оценят, другого случая не будет.
Наш путь лежит в открытый океан. Вдоль берега Камчатки идти опасно, там проходят все морские пути.
— И еще. Сооруди резиновый плот. Мы ссаживаем двух косоглазых, которых я привел на корабль.
— В открытое море?
— Какое расстояние до острова Парамушир?
— Мили три будет.
— Догребут, у них тоже закалка есть. Считай, что мы брали на борт попутчиков, пора с ними проститься. Выдай им паек в дорогу и воды.
8.
Если опытный охотник идет на хитрого коварного хищника, он сам превращается в хищника и ведет себя осторожней обычного. Если ориентировки были правильными и бункер находится в скалах у Когтя коршуна, то подходы к тайной лаборатории должны хорошо охраняться. Положение осложнялось тем, что к скалам вела только одна тропа, другими путями без специального снаряжения не подобраться. К разведке готовились основательно. Монахи разыскали спрятанные в лесу парашюты десанта, сшили из них костюмы, выкрасили травяными соками, искусно разрисовали. Получилось лучше, чем ожидали. Когда речь идет о безопасности, времени не жалеют.
Егор сразу заметил противника. Пересохшая протока отлично справлялась с ролью тропы и по ней удобно идти, но трудно оставаться незамеченным. На склоне оврага, привязав лошадей к деревьям, двое японцев с большими корзинами собирали грибы. Егор притаился в кустарнике. Почему они отправились в тайгу без оружия? Что-то тут не так.
Свою ошибку он понял слишком поздно, когда к его затылку прикоснулся холодный стальной ствол винтовки. Все правильно. Одни пасутся, другие их охраняют. Егор положил свое ружье на землю и перевернулся с живота на спину. Над ним стоял щуплый япошка, которого он мог раздавить одним пальцем. Мелкота мелкотой, но попробуй, возьми его, когда в тебя уперся ствол. Японец вооружен до зубов, на поясе две гранаты, длинный кинжал и кобура с пистолетом. А он, наивный, удивлялся, как можно выходить в лес без оружия!
Японец отступил на три шага назад и сделал рукой жест, означающий «вставай». Егор оглянулся. Грибники продолжали заниматься своим делом, ничто другое их не интересовало.
— Глазастый, гад! И как ты меня разглядел?
Воздух разрезал тихий свист. Стальная стрела врезалась японцу в затылок и наполовину вылетела из переносицы. Японца сорвало с места, как шайбу со льда, он улетел в кусты. Егор вскочил на ноги, прихватив с земли ружье. Грибники его заметили и бросились к лошадям. Перекрыть им дорогу охотник не мог, не позволяло расстояние. Он вскинул ружье и сделал два точных выстрела. Дым рассеялся, наступила тишина.
Из зарослей вышел Ледогоров.
— Напортачил?
— Ушли бы.
— Теперь нам надо уносить ноги. Лошадей уводим с собой, грузи покойничков, и двигаем к селу.
Троих японцев привязали к седлам и пошли на запад.
— Натворил дел. Выстрелы за версту слышали! В село будем заходить ночью. Трупы закопаем, оружие заберем.
— А что бы ты на моем месте сделал, Шура? Секунда промедления — и я их упустил бы.
Ледогоров приподнял свой арбалет.
— А это на что?
— Ты и так стрелял с сотни метров, а до грибников все триста было.
— Это не имеет значения.
— Чего уж теперь. Зачем ты корзины с грибами взял?
— А ты глянь на грибы.
— Мухоморы, их не едят. Яд.
— То-то. Пусть наши профессора разбираются, зачем япошкам нужны мухоморы.
— А что с лошадьми делать?
— Загоним в сарай, пусть Масоха решает, что с ними делать.
Перед тем как захоронить трупы, их обыскали. Ничего не нашли, оружие конфисковали. С наступлением темноты вошли в село. Лошадей завели в бывший амбар возле площади и заперли. Дождавшись момента, когда луна зашла за облака, перебежали площадь и скрылись в церкви. Проходя мимо гроба монаха, Ледогоров остановился.
— Глянь-ка, Егор.
— Что?
— У него рука опущена.
— Так это же Зарайский каждый день ему кровь переливает.
— Он кладет руку так, как она лежала, кисть к кисти, по православному.
— Ладно, не до покойников. Идем.
Разведчиков с трофеями в руках встретили настороженно.
— За грибами ходили? — спросил Масоха.
— Вроде того. — Ледогоров поставил корзины на стол. — Японцев интересуют только красные мухоморы. Смотри, какие здоровые. Шлемы из них делают, подходящий размерчик.
Профессор Берг глянул в корзину.
— Из мухоморов много всякого зелья можно сделать. Тоурин, галлюциногенный наркотик, водку особого действия, а еще хиропон — кошачьи глазки, но туда добавлялись особые ингредиенты.
— Какие такие глазки? — удивился Лебеда.
— Эту дрянь давали разведчикам. Говорят, после приема определенной дозы сильно обострялось зрение, и они видели в темноте. Вот почему японцы многие атаки проводили ночью. К тому же возрастает агрессия. Русские получали наркомовские сто грамм перед боем, а японские камикадзе тоурин. Все дело в дозе. Человек шел на смерть с удовольствием, о патриотизме и речи не шло.
Моцумото хотел возразить, но не стал, его больше интересовало принесенное оружие.
— Где вы это взяли? — спросил он.
— Трофеи, генерал. Нас засекли, пришлось ликвидировать. Причем с шумом. Троих уложили, закопали в лесу. Лошадей загнали в сарай, с ними надо что-то делать. Японцы наверняка вышлют своих разведчиков, они опытнее нас. Если бы я с Егором шел рядом, вы нас не дождались бы.