А подлокотники возьми да и разлетись в щепки.
— Да, я подозревала, что по силе она не уступит их мужчинам, — хмыкнула Мела.
— Не сомневаюсь, что ты обратила внимание на мужчин, — эхом откликнулся Чертро.
— Но все равно это очень странно. После этого случая я специально осмотрел точно такое же кресло и могу сказать, что дерево, из которого их делают, твердое, как чункикрит.
— Может, подлокотники были с трещинами, — сказала Мела тем тоном, каким женщины дают понять, что мужчины до седых волос остаются мальчишками-фантазерами. — По крайней мере, теперь ты знаешь, что от роскошных грудастых дам нужно держаться подальше.
— Я так и делаю, Пушистик, — правдиво ответил Чертро, — когда ты рядом.
Они снова принялись давиться от смеха и кудахтать, а я угрюмо отступил на свою половину. История Чертро пронеслась по краю моего сознания эхом, вторящим россказням о сверхлюдях с Ардакки. Но я отогнал его. Я уже не думал об этой захолустной планете. Я не стану больше тратить свое драгоценное время на пустые тревоги о тайнах их склонного к домоседству мира и загадочных сверхспособностях… довольно. Пора сосредоточиться на фраксилийском заказе.
И тем не менее я то и дело возвращался мыслью к Ардакке и успокоился, лишь когда решил, что, освободившись, обязательно попробую самостоятельно отыскать украденный у сверхдурней фетам.
Уединившись в своей каюте, я выбросил тревожные мысли из головы, включил галавизор и с удовольствием обнаружил, что вовремя поспел к тому, что на галавидении справедливо называют Вечными Сериалами. Утром следующго биодня Поси сбросила скорость корабля до световой — на обзорных экранах уже была видна система Вадимании.
Буквально через несколько часов мы увидели и саму планету — небольшой, медленно увеличивающийся в размерах шарик. Примерно в это же время Поси связалась с вадиманианским космопортом. Я хорошо знал, что ей сообщил интеллектоид-диспетчер — высоту нашей орбиты и очередь на посадку: не совсем обычный космопорт Вадимании мог принимать только один идущий на посадку корабль за раз. Как обычно, я поручил рутину Поси, а сам обратил свое внимание к носовым и кормовым обзорным экранам.
Большей части визитеров, приближающихся к границам территориального пространства Вадимании, известно, что до посадки всем им неизбежно предстоит пройти определенную процедуру. Тех, кто ее проводит, я и высматривал. И они не заставили себя долго ждать.
Поси дала предупредительный сигнал — корабли в поле зрения, встречный курс — и дала изображение на экраны. К нам приближались три удлиненных, вытянутых боевых корабля последней модели класса «Туманность-40-БКФ» (это означало, что каждый из них несет на борту по сорок плазматронных зарядов). Я не мигая смотрел, как мрачная троица берет нас в кольцо. Жерла их орудий были угрожающе нацелены на нас.
Даже если бы я не ожидал встретить здесь боевые корабли, их раскраска сказала бы мне, кто их хозяин. Корабли были антрацитово-черные с очень тонкими белыми полосками по всей длине и одной широкой белой полосой на носу. Вся галактика, даже отшельники с закрытых планет, знает, что означают эти цвета.
Семья.
В галактике найдутся криминальные структуры на любой вкус — от банд юнцов, шастающих по Сети и промышляющих грабежами наиболее беззащитных слоев, до группировок специалистов высочайшего класса в области терроризма и бандитизма. Самой большой, лучше всех организованной и потому самой опасной была Семья.
Происхождение Семьи уходит корнями в историю человечества, а само название впервые возникло в арктурианском жаргоне и произошло от казенного полицейского термина «семейное дело» — Семья традиционно строилась на патриархальной основе и требовала от своих членов абсолютной верности и преданности, каких ожидать можно лишь от ближайших родственников. Я слышал также, что созвучное слово имелось в местечковом диалекте негумов с планеты Милифинил-ил и означало ни больше ни меньше как «ваше четвертое выходное отверстие испачкано калом». Но никто не указывал членам Семьи на это интересное совпадение. Члены Семьи очень обидчивы. А также сильны, велики ростом, злы и скоры на расправу.
Я знал, что увижу здесь их корабли — это была их территория. Семья спешила на запах кредов с такой же целеустремленностью, с какой вугеантикские кровяные черви — на трупную вонь. Подобно любой другой криминальной структуре, Семья делала деньги на человеческих слабостях: тяге к удовольствиям, алчности и страхе.
Например, Семья почти полностью контролировала производство и рынок сбыта блисса — запрещенного наркотика, вызывающего кратковременную кому, заполненную видениями невообразимых услад, и полностью убивающего мозг за семнадцать недель. Семья опутала своими щупальцами и многие сферы легального бизнеса, в том числе почти треть каналов галавидения, которое, как любила повторять Мела, в общем, то же, что блисс, только действует медленнее.
Помимо всего прочего, Семья снимала навар и с Вадимании.
На протяжении столетий планета «ответственного хранения» развивала и оттачивала системы и методы обеспечения безопасности, превратив их в главный источник национального дохода. Поэтому ни Семья и никакие другие банды не могли прямо прибрать к рукам эту планету. Однако Семью с ее огромным опытом изыскания возможностей заработать в обход закона это не обескуражило, и недолго думая организация развернула и монополизировала в территориальном пространстве Вадимании услугу, иронически именуемую «защитой».
На подлете к Вадимании корабль близ орбит ожидания встречали боевые корабли. Вновь прибывшему объявляли, что всякий желающий воспользоваться вадиманианскими хранилищами должен уплатить Семье некоторую сумму, и Семья возьмет на себя хлопоты по защите клиента и его ценностей от грабителей. Всех, кто от подобной услуги отказывался, в конце концов грабили. Естественно, по указке Семьи.
Порой Семья грабила и тех, кто ей заплатил, если груз, который они везли на Вадиманию или вывозили оттуда оказывался слишком ценным или соблазнительным. Криминальным организациям никогда нельзя доверять.
Однако я был твердо уверен, что при виде черно-полосатых самоуверенных кораблей не стоит незамедлительно падать ниц и посыпать голову пеплом — не такие уж они всемогущие.
Когда скорость боевых кораблей сравнялась с нашей, стало казаться, будто мы висим неподвижно. Ощущая привычный холодок под ложечкой, я заметил, как Мела побледнела от злости. Но что мы могли? Пожалуй, нам удалось бы удрать от Семьи на нашем быстроходном корабле, но мы не спаслись бы от фузитронных зарядов, выпущенных нам вслед. В носовой и кормовой части нашего корабля тоже имелось оружие — но чем оно было в сравнении со ста двадцатью сгустками ядерного огня, нацеленными на нас?
Поэтому я готовился к встрече, от души надеясь, что мой голос не дрогнет и будет звучать уверенно, когда я стану врать представителю Семьи прямо в глаза.
Экран комма мигнул, осветился, и я обнаружил, что появившийся на нем человек мне отдаленно знаком — это был Пульвидон, один из боссов средней руки, довольно известный. Из молодых, да ранних. Странно было видеть его здесь, во главе такого не слишком доходного предприятия, как вадиманианский рэкет. У меня мелькнуло подозрение, что Пульвидона сослали сюда за какой-то проступок. Но над этим можно было поразмыслить потом, а сейчас следовало заняться неотложными делами — тем более, что они уже недвусмысленно заявляли о себе в обличье худощавого человека с горящими глазами, облаченного в принятый в Семье костюм — просторный мрачно-черный пиджак в узкую белую полоску, такие же брюки и черную рубашку с болтающимся на груди широким белым галстуком. Подобный наряд всегда смутно отзывался в моей памяти воспоминаниями о чем-то традиционном, но мне всегда было недосуг припомнить, о чем.
— А, это ты. — Пульвидон сверкнул острыми клыками в хищной ухмылке. — Что привело великого Дела Карба на Вадиманию? Привез что-нибудь или собираешься забрать?