Ответ был на сие болящего героя:
— Я для ради бы вас не пожалел покоя,
Но видите меня: я в ранах весь лежу,
Другой уже я год и с места не схожу,
От шанкора теперь в мученье превеликом
И стражду сверх того пресильным хуерыком,
Который у меня мои все жилы свел.
Такой болезни я в весь век свой не имел;
Стерпел ли бы от пизд такое оскорбленье —
Я б скоро сделал им достойно награжденье.
Такой ответ хуев хоть сильно поразил,
Однако не совсем надежды их лишил.
Вторично под муде все плеши уклоняют,
К войне его склонить все силы прилагают:
— Одно из двух, — кричат, — теперь ты избери:
Иль выдь на бой с пиздой, иль всех нас порази.
Тронулся наш герой так жалкою мольбою.
Ну, знать, что, говорит, дошло теперь до бою,
Вить разве мне себя чрез силу разогнуть
И для ради уж вас хоть стариной тряхнуть.
Проговоря сие, тотчас он встрепенулся,
Во весь свой стройный рост проворно разогнулся,
В отрубе сделался c небольшим три вершка,
Муде казалися как будто два мешка,
Багряна плешь его от ярости сияла,
И красны от себя она лучи пускала.
Он ростом сделался почти в прямой аршин
И был над прочими как будто господин.
Хуи, узрев его в столь красной позитуре,
— Такого хуя нет, — кричат, — во всей натуре,
Ты стоишь назван быть начальником хуёв,
Когда ни вздумаешь, всегда ети готов.
Потом, в восторге взяв, на плеши подымают,
Отцом его своим родимым называют,
Всяк силится ему сколь можно услужить,
И хочет за него всю плоть свою пролить.
Несут его к пизде на славное сраженье.
— Будь наше ты, — кричат, — хуино воскресенье.
С такою славою к пизде его внесли,
Что связи все ее гузенны потрясли —
Она вскочила вдруг и стала в изумленьи,
Не знала, что сказать, вся будучи в смятеньи.
А хуй, увидевши пизду, вострепетал,
Напружил жилы все и сам весь задрожал,
Скочил тотчас с хуев и всюду осмотрелся,
Подшед он к зеркалу, немного погляделся,
Потом к ней с важностью, как архерей, идет
И прежде на пизду хуерыком блюет,
А как приближился, то дал тычка ей в губы.
— Мне нужды нет, — вскричал, — хоть были б в тебе зубы.
Не струшу я тебя, не страх твои толчки;
Размычу на себя тебя я всю в клочки
И научу тебя, как с нами обходиться,
Не станешь ты вперед во веки хоробриться.
По сих словах тотчас схватил пизду за край.
Теперя, говорит, снесу тебя я в рай.
И стал ее на плешь тащить сколь было силы.
Пизда кричит: — Теперь попалась я на вилы.
Потом, как начал он себя до муд вбивать,
По всей ее дыре, как жерновы, орать,
Пизда, почувствовав несносное мученье,
— Умилосердися и дай мне облегченье,
Клянусь тебе, — кричит, — поколь я стану жить,
Почтение к хуям всегда буду хранить.
Однако жалоб сих не внемля хуй нимало
До тех пор еб, пока движенья в ней не стало.
А как увидел он, что чувства в ней уж нет,
То, вышед из нее, сказал: — Прости, мой свет,
И ведай, что хуи пред вами верх имеют,
Пизды их никогда пренебрегать не смеют,
Но должны к ним всегда почтение иметь,
Безотговорочно всегда давать им еть.
С тех самых пор хуи совсем пизд не страшатся,
Которы начали пред ними возвышаться,
И в дружестве они теперича живут,
Хуи пизд завсегда как надобно ебут.
По окончании сего толь славна бою
Прибегли все хуи к прехраброму герою,
Припадши, начали от радости кричать:
— Нам чем великого толь мужа увенчать,
Который весь наш род по-прежнему прославил,
Геройство же свое до самых звезд поставил.
Мы вместо лавр тебя пиздами уберем
И даже до небес хвалой превознесем.
Красуйся, наш герой, и царствуй над пиздами,
Как ты начальствуешь над всеми здесь хуями.