О священстве
— Однажды, — рассказывает один из духовных сыновей Старца, — я в шутку сказал отцу, что мой сын, когда вырастет, станет священником. Отец, совершенно нецерковный человек, серьезно восприняв мои слова, разозлился и поклялся, что этому не бывать. Я был сильно поражен такими взглядами отца и спросил батюшку, что делать. Он посоветовал мне поступить следующим образом:
— В присутствии матери, сестры и других твоих родственников скажи ему: «Поскольку ты не жалуешь священников, то и я, со своей стороны, заявляю, что когда ты умрешь, то на твои похороны я не приглашу священника».
Когда я сказал это своему отцу, он благовидно ретировался:
— Ну… я, собственно, имел в виду не совсем это…
Рассказывает другой духовный сын Старца:
— Некий юноша хотел пойти на футбольный матч первой национальной лиги, но билета не достал. Что же он делает? Берет две разорванные части билета, склеивает их и предъявляет контролеру, чтобы пройти на стадион. Юноша был изобличен в своем обмане, отведен в полицию, и ему было предъявлено обвинение. Когда нужно было передавать дело в суд, потребовался адвокат. Я обратился к батюшке с просьбой найти хорошего специалиста. Он покачал головой… Я все понял и постарался оправдать юношу в глазах батюшки, говоря, что это был просто неосмотрительный шаг, который всего лишь свидетельствует о любви мальчика к футболу. К тому же и возраст его также стоило принять во внимание.
Тогда батюшка твердо сказал:
— Нет, чадо мое. Я его не оправдываю, и если бы он когда‑нибудь захотел стать священником, то я не дал бы ему рекомендации.
— Конечно, Геронда, ведь он имел бы судимость.
— Нет, не поэтому. Даже если бы он не был судим, я не дал бы ему рекомендации из‑за его легкомыслия.
— Из‑за одного лишь столь незначительного промаха?
— Да! Потому что, если теперь, в столь незначительном деле, он проявляет легкомыслие, откуда я знаю, что он предпримет завтра или послезавтра уже как священник? Легкомысленным я никогда не даю рекомендации!
— Желание стать епископом, чада мои, — это тяжелая болезнь, — подчеркивал батюшка. — Недавно один архимандрит говорил мне, что он считает себя неудачником, потому что не стал епископом.
— Что тебе на это сказать, — ответил я ему, — твои слова, на мой взгляд, — богохульство. Если ты веришь, что эти бренные члены — твои руки — могут брать хлеб и вино и через призывание Святого Духа прелагать их в Тело и Кровь Христовы; если думаешь, что тебе дана власть через Крещение делать потомков Адама участниками Крестной Смерти и Воскресения Христова; если считаешь, что тебе дана власть возлагать епитрахиль и руки на голову самого великого грешника и отпускать его из исповедальни с душой, убеленной как снег, то как же ты можешь после всего этого считать себя неудачником? Только лишь потому, что на тебе нет митры? Бог да простит нас!
На службе у суеты
Один монах недалеко от Афин построил монастырь и там на видном месте устроил для себя гробницу. Между его знакомыми разошлась и его фотография, на которой он с глубокомысленным видом стоит возле своей могилы. Эту фотографию он показал и Старцу, ожидая, что тот похвалит его за память смертную, но отец Епифаний сказал:
— Нет, батюшка, нет! То, что является философией вечности, у тебя служит показному и суетному!
Надо заметить, что впоследствии этот монах ушел в раскол.
Подстригание волос священниками
Мнение отца Епифания известно: клирик не должен подстригать свои волосы. Однако известна такая история. Один священник постоянно испытывал головные боли, и врачи сказали ему, что виноваты его длинные волосы. После долгих колебаний он постриг их. Когда ему потребовалось встретиться с батюшкой, он предстал перед ним как пойманный с поличным. Но отец Епифаний успокоил его, так как он слышал о его болезни:
— Мы, отец мой, при язве удаляем часть желудка, хотя это жизненно необходимый орган, так неужели нам нельзя подстричь волосы, если этого требует состояние здоровья.
Наоборот, когда другой священник с подстриженными волосами и бородой начал излагать ему свои взгляды касательно осовременивания Церкви, сближения молодежи с клириками нового поколения и так далее, Старец, терпеливо выслушав его, спросил: