Я с силой толкнула дверцу. Его глаза налились яростью, и мне сразу вспомнилось, что турки очень эмоциональны.
– Извини, но нет.
Шевки отвернулся, и я вышла, не прощаясь. Лицо обдало ароматом листьев брусники и березовых почек. Мокрые ступеньки еще оставались присыпанными песком. На самой верхней красовалась пасочка в виде однопалубного кораблика. Наверное, играли дети, прячась от короткого дождя. Как всегда, не работал лифт, и пришлось подниматься на восьмой этаж, размахивая травяной сумкой с короткими ручками. Цветы остались забытыми в машине.
На следующий день Шевки остыл и позвонил с невнятными извинениями, только я больше не хотела его видеть.
Третий мужчина оказался самым сложным. Коренной киевлянин, родившийся на улице Ивана Кудри в семье рабочих киевского мотоциклетного завода. Огромного роста, с непослушными волосами и громоподобным голосом. А еще с глубоко посаженными глазами, что говорило об осторожности и наблюдательности. Свою покойную маму называл не иначе как «маткой». И бабушку с прабабушкой тоже. И на втором свидании повез смотреть школу со ржавыми турниками и просевший дом, в котором прошло детство. А еще захламленный балкон с тремя стремянками и нейлоновым ковром.
Иван тоже преследовал цель жениться и даже пользовался услугами профессиональной свахи. Только никто не спешил за него выходить замуж, несмотря на двухкомнатную квартиру на Позняках, машину по имени «Ласточка» и собственный, непонятный мне бизнес.
Он работал дома. Предлагал какие-то услуги, и сделки происходили раз в десять месяцев. Деньги за это кормили его весь год. Был в разводе и по выходным забирал семилетнего сына к себе. Возил в Макдональдс и зоопарк, летом – рыбачить на Десну и загорать на Черном море. Купал в ванне, правильно стриг ногти с закруглением, лечил простуды и готовил всевозможные запеканки: кабачковую, творожную и картофельную. Он знал, как томить пшенную кашу, как выводить чернильные пятна и где лучше покупать кедровые орешки. А еще посещал все родительские собрания и с трудом подтягивал украинский алфавит.
Во время очередной встречи в ресторане, в котором мы ели ванильное мороженое, тщательно подчищая ложкой креманку, переспросил:
– Кир, я ведь нормальный вменяемый мужик. Не курю, вечерами всегда дома, по выходным жарю мясо на мангале. Машина есть, квартира после ремонта, с утепленным балконом и большой лоджией. Есть куда вешать стирку, и не нужно перед этим упаковываться в кожух. Что еще этим бабам надо?
– Думаю, дело за малым. Бабам, как ты выражаешься, нужна любовь.
– Я тебя умоляю! Какая любовь? Она пройдет через год. Проверено! Люди живут вместе по взаимной выгоде. Я могу предложить многое: кров, стол и секс.
– Более чем достаточно.
– Издеваешься?
– Даже не думала.
Он посмотрел в окно, за которым сумерки уже напоминали спелую ежевику, и поскреб ногтем маленькое молочное пятнышко на скатерти:
– Ты ведешь таблицу расходов?
– Нет.
– Как нет? Это же очень важно! Ты должна понимать, что и куда ты тратишь. Чтобы в следующем месяце не совершить бездумных покупок.
Я вспомнила, как моя знакомая прятала от мужа новые трусы, потому что он регулярно садился к окну, включал лампу и перебирал сваленное на столе белье: «Вот здесь можно зашить, здесь поменять резинку, в этих – старую вставку заменить на новую». У другой отец требовал записывать расходы в тетрадь и раз в неделю их проверял. В его очках не хватало дужки, и приходилось постоянно их ловить то на полу, то на штопаных коленях. Однажды он увидел в таблице бутылку минеральной воды, зачеркнул запись жирной линией и попросил впредь не тратить деньги на такую ерунду.
Она стала оправдываться, перебирая вспотевшие пальцы:
– Так жарко же было.
– Не умерла бы. Бери из колонки и носи с собой. Но воду больше не смей покупать!
Я задумалась, и он встряхнул меня за плечи:
– Кир, ты меня слышишь? Хочешь, поделюсь, как я планирую свой бюджет?
Я нехотя кивнула.
– В целом, я очень расчетлив и бережлив. Обязательно откладываю на черный день минимум 10%, а иногда и больше. Я вообще очень люблю копить. И ты знаешь, в моей кубышке уже достаточно внушительная сумма. Есть конечно и расходы. Гривен девятьсот у меня уходит на бензин и на техобслуживание. Еще тысячу я даю бывшей жене на сына.
– Сколько? А не мало?
– Я тебя умоляю! Это даже больше, чем достаточно.
– На продукты трачу полторы. Вещи покупаю по случаю – одну, максимум две рубашки в год. Джинсы у меня тоже одни, и когда они в стирке – надеваю вельветовые штаны. Две-три футболки. А зачем больше? Кстати, ты ничего не замечаешь? Что во мне изменилось?