Алексей Трг
Завод им. Лихоедова
ЗАВОД ИМ. ЛИХОЕДОВА
Цирковая буффонада для детей, чья жизнь - это вечный сон утюжковой ошпарки
Мертвецы - они в Папуа-Новой Гвинее бывают, особенно когда совсем молодые
Шатура - ведущий инженер, затем главный инженер
Бузанулькин - стажер, затем начальник цеха по переработке биосырья
Бутылов - начальник отдела испытаний биоматериалов
Люберцовская - дряхловатый биочлен закрытой организации "ЭР"
Голодов - старший научник отдела перспективных биоконструкций
Люденковский - неведовая субстанция
Попов - специалист по биоэлектрике
Лобнов - мастер отделочного биоцеха
Зубцова - внушительный биочлен закрытой организации "Б"
Зиченко - младший научник отдела биопотустороннего
Флорцов - зам. начальника отдела испытаний биоматериалов
Федор - мастер сварного биоцеха
Василий - технолог по обработке биоматериалов
Шапок - завернувшийся биочлен закрытой организации "ОМТС"
Бруствер Сальный - про таких говорят "биорешалко"
Токарчушкина - биочлен закрытой организации "ОТК"
Потоленко - вечно бионедоеденный
Ирина - биосекретарь (и не надо про биочлен)
Кадрови - биочлен закрытой организации "ОК"
Сальцовская - и вновь биочлен закрытой организации "ОП"
Усатая ряска - самое приученное на писчу животное
Офицеры - мешки для заградительного огня
Врачи - герои прекрасных дам
Животноедцы - хранители кровьего пепла
Аленка - последняя грёза из фантазий романтизма
Билетоловитель - верховный главнокомандующий земельного гарнизона
А также сотрудники биозавода им. Лихоедова и прочий являющийся биосмак, каким и является, биопример, Божья Туша
Рельсы. На них располагаются будущие самоубиенцы. Они ждут своего поезда.
Зиченко: Сидим, тут, сидим. У меня на рельсах есть целая история: в неком году был у меня сожитель. В причинном сошествии у него стала нарастать бузенца. Я думал: скоро будет совершаться казнь. Так и оказался я здесь, прямо на рельсах.
Флорцов: У меня на голове кораблики суются.
Зиченко: Ты имеешь в виду, что пузырь лопнет?
Флорцов: Я с вами на вы не лизался. Если хотите правду, то вот она: нет больше никакой жизни и никакой смерти. Они у нас всё украли.
Зинчеко: Кто же украл?
Флорцов: Сожители.
Бруствер Сальный (читает): "Привести во исполнение казнь на основании проведенного совещания". Нет, я конечно, мяту закона вычитал, но чтобы после совещания. Я, знаете ли, чувствую в себе порыв в пустоту, но не настолько же кривовато. У меня есть честь самоубийцы.
Токарчушкина: Тук-тук, сова.
Зиченко: Да, господа и девчонки. Сидим мы здесь и ожидаем казни своей. За что умираем - да можно ли умирать за что-то. Я отдаю свою жизнь за несуществующие оказицы прошлых вымыслов. Кругом нас ничего нет. Кругом нас никогда ничего не было. Я будто бы масло, прыгающее на горячем.
Токарчушкина: Тук-тук, медведь.
Часовой (входит с банкой томатов): Встаньте, нелюдимые. На вас выгорает остаточность.
Кабинет руководства предприятия.
Шатура (по телефону): Нет, ну как мы на болт поставим. Я всё понимаю. Но сделаем лучше на продолговатый осетр. Я ведущий инженер, не учите меня! Я не кричу, я с усилием.
Потоленко (входит, не замечая разговор Шатуры по телефону): Вынужден прибить ещё нескольких молодых профессоров.
Шатура: Александр Николаевич, вы человек новый. Вы должны понимать, что нельзя взять вот так просто и поменять всё. Есть договоренности, есть, в конце концов, христианская вера.
Потоленко (почти изумлен): Я что-то не понимаю, вы себе накручиваете после вчерашнего? Я, честно, я... Да вы простите меня ради господа нашего иисуса христа, я не думал тогда. Пусть я наврал про всё, пусть я ложью накормил род свой... Но я перед иконою божьей матери клянусь вам, что я не ел вашу порцию.
Шатура: Саша, ну какой же ты неповоротливый. Генерал не должен быть таким, у него должна быть сольца. Александр Николаевич, вы сделаете как я прошу и будем потом вместе меня благодарить. Я даже готов не выбрасываться с пожарной лестницы. (Слушает разговор с крайней усталостью.)
Потоленко: Я, грешник завода им. Лихоедова, я, Потоленко Игорь Иванович, перед вами предстаю в своем первозданном виде, Михаил Олегович. Я оголен своими чувствами к вам. Если хотите, я могу поработать ресивером. Я всё возьму в себя и понесу весь сор. Я гомогенезируюсь и даже выхлоп закрою.
Шатура (положил трубку): Вы с чертежами?
Потоленко: Если необходимо, я могу втягивать шланг и по чертежу.
Шатура: Вы, простите, не из второго отдела? Мне нужно как можно быстрее согласовать эту вашу никудышную конструкцию. Принесите.
Потоленко (со слезами восхищения): Я вижу, какой вы честный человек. Вы - перо христово.
Шатура (вздыхает): Ириш, дай мне пожиже.
Ирина подает тарелку с картофелинами.
Шатура (Потоленко): Вы будете? Я столько не ем всё равно.
Потоленко: Я? Да разве могу я сесть за стол с вами и есть с рук ваших? Достоин ли я? Я червь, я будка греховая!
Шатура бросает картофелины о стены, пока те не превратятся в пюре и не пригласят его отведаться.
Шатура (наяривает): Я слышал, вчера казнили четырех сотрудников нашего предприятия. Как сейчас помню: Зиченко, младший научник, Токарчушкина, откашница, Флорцов, этот помешанный на испытаниях чудик и многоуважаемый Бруствер Сальный. Царствия же им небесного.
Шатура обмазывается свежим пюре и молится на коленях. Потоленко пытается подрожать ему, но поскальзывается на пюре и замертво падает.
Шатура: Ириш, заберите это.
Ирина подает тарелку с картофелинами.
Шатура: Да, я богат на вольную жизнь.
Цеховая жизнь шла своим черепком.
Бутылов: Я на твердость внимание обращать не собирался. Я хочу видеть реальную науку. Мне нужны экспериментальные данные, ибо вся наука содержится в эксперименте. Меня не интересует теоретическая часть, описанная в словах. Давайте испытаемся, помоемся. Посмотрим на горячую поверхность телесного. И здесь, именно в недрах человеческого тепла, мы и найдём ответы на нужные вопросы. А всё, что остается и выскальзывает - да и пусть выскальзывает, мы мыло не поднимаем.
Люберцовская (наливается): Ты, мальчик мой, ещё много не знаешь. У меня и волосы были, и формы были. А всё временем съелось. Посмотри, какая у меня теперь лысая полость в черепе. Через неё можно рассмотреть моё прошлое. Но почему же так всё устроено. Живешь как чердачная конвекция, ничего не понятно. Кругом тёмная музыкальная дрожь. Может будешь?
Бутылов: Ну, дубцуй, дубцуй. (Улыбается) Милёнок.
В соседней части цеха.
Шатура: Вы кто?
Голодов (вываливается из ещё недоваренного кузова): Я Болотов.
Шатура: Я говорю, кто.
Голодов: Я.
Шатура: Кто я?
Голодов: Вы говорите.
Люденковский: Я негр.
Шатура (брякается): Фамилия!
Голодов: Рыжий лес.
Шатура: Где ваш роддом, простите?