Мертвый Аракашка: А правда, что так же бога прибили? Он что, слезть не мог?
Животноедец Цок: Да не было никакого бога, Аркашка. Это тебе взрослые раскатали. А вот они, эти взрослые. Это всего лишь мясная продукция, их на заводе имени Лихоедова делают.
Мертвая Лариса: А у меня там мама работает. Она всегда приносила мне вкусные котлеты. Говорила, что в них содержится частица божьего чуда. Я потому в бога и поверила, что всё ела, ела и ела.
Животноедка Цок: Это хорошо, Ларисочка. Есть людей необходимо - так мы поможем им настрочить их заветную мечту о великом путешествии в могущество смерти прямо у каждого на пустеющем лбу.
Мертвый Витюшка (прибивает гвоздь в кровоточащее мясо): Да, я бы тоже хотел богу в лоб гвоздь смастерить. Чего-то он должен был бы запомнить. Представляете, приходит такой, весь обиженный, помнит все свои унижения. И говорит: "А последний гвоздь мне Аркашка вылил, я его только помню, и теперь мстить ему буду. Всю семью его съем и всю кровь вылью в кувшинчик."
Кровь оборачивается запекшимся вареньем. Дети и Животноедцы сидят по-домашнему в обнимку и добро смеются возле костра из сожженных людей. Кто-то подкидывает головешки, а кто-то о матери вспомнил и ещё больше смеется над её могильной плитой из шлакоблока.
Мертвый Пашка: Ребята, пойдёмте ещё на колесе покатаемся. Там и музыка какая-то играет.
Животноедец Эр (злобно): Вы не думаете. Там множество пустоты. (Заклинает.) Вы лишиться своего права вернуться в живое тело решаетесь. Колесо - это конец всякого начала, которое никогда не должно вернуться в своё собственное уравнение нуля.
Животноедец Хрю (ещё более грозно): Немедленно забирайте свои мясные игрушки и убегайте за ворота. Мы сейчас позовём Билетоловителя, он вас с черникой съест.
Мертвая Танечка: Черника полезна, от неё глаза лопаются.
Животноедка Цок (в гневе): И будет сей день последний для вас, мертвые полосы мои.
Животноедцы разрастаются в размерах, объединяясь в одно огромное чудовище. Чудовище разрывает шатер цирка, но все его попытки ухватить мертвят заканчиваются неудачей. Сансарическое колесо срывается с крепления и раздавливает чудище. Дети успевают за колесом и прыгают в него. Чтобы всем хватило места, дети оборачиваются Девочкой Утешкой.
Хор Девочки Утешки:
Я покрестила мир в особое созданье,
Мне только бог понравился из всех.
Отец мой, дай же нам великое прощанье,
Которым завершим весь этот вздор утех.
Божья Туша:
У меня на усах не растут каменья -
Я давно завершил невременный бег.
Поскорее отдайтесь пустому вращенью,
И разбейтесь внутри, как разбился наш свет.
Хор Девочки Утешки:
Я улечу в пустое измеренье,
Там будет праздник, мама, даже ты.
Мы все уснём и станем приведеньем.
Пожалуйста, восстаньте, мертвецы.
Божья Туша:
Я ухожу, чтобы меня забыли.
Не умирайте больше никогда.
Простите тех, кого вы не убили,
Ведь даже бог ваш сам убил себя.
Девочка Утешка понимает, что сансарическое колесо - это мозговая жидкость, которую она испила, когда была разделённой. Всё сансарическое бытие покоится в сковывающем разуме и только безумное воспаление освободит её ручки. Услышав эти мысли, Божья Туша удаляется в свои закрытые недра, а конструкция колеса лопается, потому что дети узнали главный секрет его. Девочка Утечка падает в ток высокой частоты, внутри которого происходит сведение бытия с ума. Звучит "Good morning, папа!" ВИА Гры. Перед Девочкой Утешкой предстаёт картина неведомого, чудесного, странного, недоказуемого и шмякующегося одновременно.
Галлюцинация небытия (сворачивает мир в ноль):
Ты музыка, которой нет на радио,
Ты добрый гений чистого листа.
Рождение сумасшествия (завораживает окружающее бездвижье):
Ты деньги, что я раньше не потратила,
И больше не потрачу никогда.
Аменция божественного (рожает темную бездонность):
Прошлого нет. Ты под запретом.
Благодарю тебя за это.
Помешательство бытия.
Мертвые дети (танцуют с шариками из голов их родителей):
Good morning, папа, в нашей песне только паузы.
Good morning, папа, в нашей песне только паузы.
Good morning, папа, в нашей песне только паузы.
Good morning, папа, в нашей песне только паузы.
Иллюзия самоограничения разумом (заканчивается в божественном представлении):
Ты первое заученное правило,
Проверенное опытным путем.
Самоубийство сознания (завершает собой любое ограничение умом):
Ты прошлое, что я себе оставила,
Ты будущее, только не мое.
Апогей взрывной волны безумия (провозглашает конец диктатуры разума):
Прошлого нет. Ты под запретом.
Благодарю тебя за это.
Безумие мироздания.
Мертвые дети в виде расщепленных точек (выбегают из небесного мира грёз о боге):
Good morning, папа, в нашей песне только паузы.
Good morning, папа, в нашей песне только паузы.
Паузы, паузы, паузы.
Мертвые дети в виде отсутствующих пространств (обливаются бензином):
Good morning, папа, в нашей песне только паузы.
Good morning, папа, в нашей песне только паузы.
Вселенная забывает о всех разумных степенях и умирает в воспалившемся огне сознания.
Мертвые дети, которые уже увидели бога и забыли о нем (загораются со всем светом и тьмой неведомого, преодолевая фикцию о вечности):
Good morning, папа, в нашей песне только паузы.
Good morning, папа, в нашей песне только паузы.
Паузы, паузы, паузы.
Good morning, папа, в нашей песне только паузы.
Good morning, папа, в нашей песне только паузы.
Аленка (тихо напевает, встав из зрительного зала и следуя на сцену):
Good morning, папа, в нашей песне только паузы.
Good morning, папа, в нашей песне только паузы.
На сцене Бузанулькин под грудой стекла от разбившегося зеркала. Он также в рыцарских латах, как и до этого. Вокруг - знакомая шахта с рухнувшим поездом, но никаких трупов или признаков мертвецкого люда не обнаруживается. К нему подходит юная белокурая Аленка, которая медленно поднимает осколки стекла и осматривает лежащего под ними Бузанулькина.
Аленка: Лёша, пойдем. Пора.
Бузанулькин чуть заметно кивает. Аленка помогает встать Бузанулькину и они стоят за руку спиной к зрителям. Свет гаснет навсегда.
Занавес.