Через час заглянула Аника, сказала, что задержится, и снова ушла. Кристиан закатил глаза с таким видом, будто уже примерял к матери похоронный наряд.
Карел засобирался домой.
– Завтра не выходить?
– Погуляй по городу. Ну, или, не знаю, сиди дома, если хочешь жить долго и счастливо.
А следом за Мастерской встало и все остальное. Карел проснулся в полной темноте – впервые за все время жизни в Заводе в квартире было темно как ночью. Или ранним утром.
– Ну, отлично, – пробормотал он в темноту и пошел включать свет.
Ян, видимо, не стал тянуть и смог достаточно быстро организовать своих людей на забастовку. Иначе как объяснить то, что перестали работать лампы? Да, в квартире тоже ничего не включалось.
Умывшись, Карел вышел на кухню и сел у окна. Постепенно начинало светать, и это было настолько удивительно, что Карел пересел на подоконник и выглянул на улицу. Дым, видимо, не шел всю ночь, потому что он успел рассеяться и быстро светлело проявившееся небо. Но со всех сторон быстро наползали облака.
Карел наблюдал за тем, как небо снова темнеет, а лампочки над стенами Завода искрят и моргают: видимо, кто-то пытался включить свет, то тут же гасил.
А еще в воздухе ощутимо тянуло холодом, неожиданно сильным для этого времени. Да и вообще, кажется, настолько низко температура никогда не опускалась. От окна сильно дуло, и Карел пересел за стол, а после и вовсе вышел в коридор. Немного потоптавшись перед дверью, он все же решился. Спустился на этаж ниже и постучал в дверь.
Через пять минут ему открыла Петерс. Голодная кошка истошно орала на кухне, Пет нервничала и куталась в свитер.
– Альберта нет, – не очень ласково отозвалась она на приветствие Карела, но дверь закрывать не стала, развернулась и пошла на кухню кормить животное.
Карел прошел следом.
К его удивлению, на кухне горела масляная лампа. Потом он одернул себя: если они живут здесь дольше него, значит, ко всему готовы. Тем более, родственники Мастера – неужели он не позаботился бы о своей беременной сестре?
– А куда он пошел? – Карел сел за стол, наблюдая, как Петерс выкладывает на тарелку какие-то обрезки. – Давай помогу.
Он поднялся, увидев, как Пет с сомнением косится на пол, держась за поясницу. Наклонился, поставил перед кошкой тарелку.
– Налей молока.
Петерс сунула ему в руки блюдце и коробок со сливками. Карел быстро все сделал и выпрямился, вдруг почувствовав, как сильно заболело бедро. Оно не болело уже очень долго, не реагировало даже на погоду. Карел думал, что этот детский перелом давно зажил.
Потерев ногу, он вернулся за стол. Петерс уже сидела, прислонившись плечом к стене, и гладила кошку. Та, свернувшись на ее коленях, тарахтела как целый цех.
– Альберт скоро вернется, – Петерс наклонила голову, и оранжевый свет лампы бросил искривленные тени на ее нос, неопрятно сломав его в нескольких местах. – Наверное, он пошел к Йохану. Ты можешь его подождать здесь.
Наверное, ей не очень хотелось сидеть одной в темноте, потому что Альберт мог и задержаться. Тем более если она не знала точно, куда он ушел. А может быть, боялась, что Альберт сбежит, как только начнутся проблемы.
Только Карел знал, что Альберт в этом отличается от них, и он это доказал своим отношением к Марте. Отношением до последней минуты. Карел не стал этого говорить, только кивнул.
– Хорошо, я подожду здесь. Пет, послушай, – Карел помолчал, нервно покусывая костяшку пальца. – Вы хорошо живете?
Он спросил, в общем-то, не надеясь на честный ответ, а Петерс вскинула голову и настороженно посмотрела.
– Что ты хочешь сказать?
– Ничего, – Карел пожал плечами. – Я как раз хотел узнать, как вы тут. Как Альберт в качестве мужа?
– У нас не было свадьбы.
– Разве это важно?
– Наверное, не важно, – пробормотала Пет, пряча лицо в широком вороте свитера.
От пляшущего света ее кожа казалось цвета чищеной моркови, а лоб блестел от пота.
– Все нормально. Альберт… он хороший. Для себя. И, может быть, для кого-нибудь другого.
Карел вдруг понял, что упустил очень многое. Например, то время, когда его брат из мелкого задиры превратился в хозяина семейства, но, похоже, не самого лучшего. Ему показалось, или Петерс его в самом деле боится? Потом он осознал, что это нехорошо, но брата он понять может. Чужой ребенок – это не так просто.
– Вряд ли тебе будет от этого легче, но он правда хороший. Точнее, был хорошим тогда, когда я его знал.
Петерс кивнула и зажмурилась. Карелу показалось, что она плачет, и он уже было потянулся к ней, чтобы успокоить, но девушка оттолкнула его руку.