Мы мало знаем о жизни Робера де Клари и об обстоятельствах, при которых был написан его труд. Документальные свидетельства о Робере де Клари более чем скудны. Кое-какие сведения рассеяны в его собственном произведении, но они весьма отрывочны: это вскользь оброненные, беглые заметки. Сам хронист показывает крайнюю скромность относительно своей персоны. Автор почти нигде не подчеркивает личный характер свидетельств хроники (в отличие от Жоффруа де Виллардуэна) и тщательно избегает упоминания о себе в первом лице[4]. Даже перечисляя (гл. I) рыцарей, отправившихся в крестовый поход, Робер де Клари не включает себя в этот список[5].
Самое раннее упоминание о семействе Клари встречается в церковной грамоте из Амьена от 1146 г. Ничто не указывает здесь на принадлежность семейства к феодальному классу. В течение последующих 40 лет источники хранят полное молчание относительно Клари. Лишь в 1195 г. в одном документе всплывает имя Жиля де Клари, отца хрониста: к этому имени тут присовокуплено уточняющее социальный статус его обладателя обозначение — miles (рыцарь)[6]. Из других документов конца XII в. видно, что Жиль де Клари был вассалом Пьера Амьенского. Сохранились две дарственные грамоты последнего (от 1195 г. и от 1202 г.)[7], в которых Жиль де Клари значится свидетелем со стороны дарителя. Имя Робера де Клари впервые встречается — вместе с именем его отца — в грамоте от мая 1202 г.[8], когда «Пьер Амьенский собрался отправиться в Иерусалимское паломничество». Это единственный чисто документальный источник, где фигурирует имя Робера де Клари.
Что знаем мы о нем из его собственной хроники? В основном только то, что он участвовал в крестовом походе, находясь в окружении своего сеньора Пьера Амьенского, и что, кроме того, в походе принимал также участие младший брат Робера — клирик Альом (гл. XXVI). Причем даже передавая эпизод, в котором Альом де Клари выступает главным действующим лицом, хронист не делает ни малейшего намека на то, что имеет в виду своего брата: об этом можно лишь догадываться[9]. Известно еще, что к 1206 г. Робер де Клари, вероятно, вернулся на родину: сохранились два перечня реликвий, переданных им в дар Корбийскому аббатству (от 1206 г. и от 1213 г.)[10].
Хроника Робера де Клари заканчивается сообщением о смерти Анри д’Эно, второго государя Латинской империи, основанной западными завоевателями на месте уничтоженной ими Византии. Поскольку дата его кончины — 20 августа 1216 г., постольку очевидно, что в то время Робер де Клари еще здравствовал. Относительно каких-либо последующих событий, с которыми он мог быть знаком, источники полностью умалчивают. Мы не знаем даже даты смерти Робера де Клари. Уцелели лишь кое-какие фрагментарные данные о других лицах из этого семейства[11]. Так, клирик Альом, брат хрониста, ставший каноником в Амьене, скончался в 1256 г. В документах встречаются случайные упоминания о поздних потомках семьи Клари: в начале XIV в. — о некоем Бодуэне де Клари из Амьенского епископства; около середины того же столетия — о Жане де Клари по прозвищу Ланселот (он фигурирует в грамоте как «конюший, сеньор Жезенкура»). Какие-то Клари жили еще в XVI в., но ведут ли они свое происхождение от крестоносца Робера де Клари или от иных лиц, входивших в XII в. в то семейство, не установлено.
Как ни скудны дошедшие до нас сведения, они позволяют судить о семье де Клари и о самом хронисте в контексте социальной истории Пикардии на рубеже XII — XIII вв.[12] Робер де Клари принадлежал к мелкопоместному феодальному семейству, которое, по-видимому, лишь незадолго до описываемых в его хронике событий приобрело благородный титул и стало именоваться «де Клари». Эта местность (в настоящее время — Клери-ле-Пернуа, к северу от Виньянкура, между Фликскуром и Канаплем, в районе Камбрэ) была подвластна сеньору Амьена, от которого, надо думать, Клари получили и свой титул и свой феод. Его размеры были весьма скромными[13]. Клари были связаны с сеньорами Амьена[14] не только узами феодальной зависимости, но и личной преданностью, о чем, в частности, свидетельствуют панегирические выражения, употребляемые Робером де Клари, когда он говорит о своем сюзерене — Пьере Амьенском (гл. I, XLV, XLVII. XIVIII, LXXV, CIII)[15].
Слой мелких рыцарей (milites) был наиболее обширной, социально поднимавшейся частью класса феодалов в Пикардии XII в.[16] Вместе с правом владения феодальной собственностью они постепенно приобретают титулы и фамильные прозвища. Конная военная служба превратилась для них в почетное дело. Мало-помалу они образуют своего рода военную аристократию, стоявшую, правда, гораздо ниже сеньориальных семейств высшего ранга, которые составляли замкнутый круг «малой элиты» (domines), владельцев замков[17]. Тем не менее как общественная группа milites возвышаются, их подписи начинают фигурировать в документах.
5
Его имени, кстати, не называет и Жоффруа де Виллардуэн. Ср.:
6
О значении этого термина см.:
7
См.:
10
Подробно см.:
12
См.:
13
Судя по жалованным грамотам от 1517 г. и более позднего времени, владения семейства де Клари занимали площадь в 6 га 45 акров. Вероятнее всего, что и в начале XIII в. они состояли из тех же земель (засевавшихся, должно быть, преимущественно овсом). См.:
14
Видамы Амьенские — одна из наиболее знатных в Пикардии феодальных фамилий (в документах конца XII в. они именуются nobiles). P. Фоссье, изучив свыше 400 актов, содержащих данные о владениях пикардийских феодалов с 1175 по 1300 г., выявил всего семь семейств, обозначаемых в грамотах термином nobiles (
15
О тесных связях обоих семейств говорит и другой факт: именем Альом (так звали брата Робера) назывался младший брат Пьера Амьенского. Хотя оно было очень распространенным в Амьенуа, вряд ли такое совпадение являлось случайным. Возможно, что оба Альома родились в одном году. См.: