— Да, времени мало, — согласился Теор. — Ниар не выдержит длительной осады, если закончатся запасы продовольствия. А в это время года они скудны. Даже если войну удастся выиграть, без Ниара и ледовых мастерских Ата мы станем мясом для следующего вторжения варваров.
По дороге он обдумывал план действий. Ясного ответа не было. Но его решимость крепла, и вскоре они приземлились в лагере.
Лагерь был замаскирован. Плетеные гамаки затерялись между деревьев, а большинство людей каждый день проводили на охоте. Но у Волфило была большая хижина на берегу.
Покрытый шрамами вояка встретил Теора с неподдельной радостью, внимательно выслушал его историю и был просто потрясен. Но вскоре спросил:
— Что ты намерен предпринять?
— Возвратиться как можно быстрей, — отвечал Теор. — Если мы пересечем Дикую Стену через перевал Виндгейт, то вступим в Медалон недалеко от устья Брантора. Там рядом лес, так что проблем с постройкой плотов не будет.
Таким образом мы сможем быстро подойти к городу незамеченными. Выйдя на берег, атакуем улунт-хазулов. Если осажденные предпримут вылазку, то враг окажется в окружении ниарцев.
— …которых он порубит на куски, — проворчал Волфило. — Мы уже не та армия, которую отправляли в экспедицию. Смерть, раны и голод измотали нас.
— Разве у нас есть выбор?
— Можно поселиться в Ролларике. Изучить здешние условия, с каждым днем приумножая свой опыт в добывании пищи. Никакая ватага жалких дикарей не сможет противостоять нам. Мы даже сможем соорудить кузницу на этом вулкане и отливать оружие. Мы станем зародышем новой нации.
— И оставим наших собратьев на съедение?
Волфило продолжал:
— Это жестокая необходимость. Но я всю жизнь был воином, Рив. Не впервые мне приходится жертвовать многим ради сохранения жизненно необходимого. Выступление против улунт-хазулов может закончиться лишь нашей гибелью, и тогда мир действительно погрузится во мрак.
— Возможно, ты знаешь о войне больше, чем я, — рассердился Теор, — но совершенно не представляешь, что необходимо для цивилизации. Почему роллариканцы всегда стремились проникнуть в Медалон? Потому что их земли бедны. Дожди так вымывают почву, что на ней не растет ничего, кроме йорваров. Растения, дающие нам большинство волокон, здесь не растут. А сколько лет может понадобиться для очистки земли, пригодной для земледелия? Что касается вулкана, то минералы, которые я там нашел, не годятся для получения качественных сплавов. И потом, нас слишком мало, чтобы поддерживать свою культуру. Какую помощь в этом смогут оказать варвары? Уверен, если мы останемся здесь, тьма поглотит нас так же быстро и наверняка. Не лучше ли отправиться домой и рискнуть нашими жизнями?
— Это твое мнение. У меня другое. Через некоторое время мы с помощью союзников отвоюем Медалон.
— Медалон будет разорен. Его жители будут рассеяны или порабощены, или убиты из-за того, что мы оказались трусами и не помогли им.
Гребешок Волфило вздыбился.
— Не называй меня трусом, — сказал он, — или я перестану называть тебя Ривом.
Теор задохнулся от гнева. Но врожденное самообладание победило. Он все взвесил и сказал:
— Как я понимаю, ты хочешь препятствовать возвращению.
Волфило кивнул в знак согласия.
— Предлагаю собрать армию и посвятить ее в наши планы.
Остаток дня он готовился к речи. Когда-то он изучал риторику, а его беседы отточили его красноречие.
На закате армия собралась у озера. Теор взобрался на пенек и осмотрел собравшихся. Ряды копий и шлемов поблескивали в угасающем вечернем свете.
Щиты были ободраны и погнуты. Но по-прежнему на них красовались эмблемы, повествующие об их славной истории.
— Самцы и полусамцы Ниара!
Его голос канул в неподвижную тишину озера, отражавшего темные верхушки леса. По рядам пробежал легкий шепот.
— Оба моих полуотца погибли у Гилен Бич. Там, где полегли ваши товарищи и родственники. Теперь мне сказали, что я должен предать их.
— Что? — возмутился Волфило. — Я отвергаю…
— Рив говорит, — сказал Теор. — По законам Ниара ты скажешь, что пожелаешь, после меня. Никто не вправе перебивать меня.
Он повернулся к армии.
— Враг опустошает нашу землю, подбираясь к нашему городу. Он возьмет его в кулак и будет ждать, пока наши дети и товарищи не умрут с голоду. Я не могу назвать нашу пассивность преступлением. Мы сами находимся в таком же положении.
В ответ раздался рев толпы.
Когда Теор закончил, его место занял Волфило. Посмотрев на оружие, угрожавшее ему, он закричал:
— Если это ваша воля, так тому и быть. Мы пробудем здесь еще пару дней, собирая продовольствие, а затем вернемся в Медалон. Разойтись!
Он спустился на землю и отыскал Теора.
— Это были жестокие и несправедливые слова. Ты хорошо знаешь, я сделал все, что мог, для людей.
— Да, это правда.
Теор похлопал воина по плечу.
— Но разве у меня другая задача? Ведь ты сам говорил, что часто приходится жертвовать многим ради сохранения главного.
— Итак, в жертву ты принес мою честь.
— Никогда. Они не вспомнят моих слов. У них останется в памяти, что ты повел их домой.
Волфило стоял некоторое время, поглядывал на младших самцов. Наконец он положил свой топор к ногам Теора в знак покорности — по древнему обычаю.
— Поистине в тебе течет кровь наших предков, — сказал он. — Ты рожден Ривом.
Улыбка обнажила его зубы.
— Спасибо тебе! Мое решение было слишком тяжелым бременем для меня.
Ты взвалил его на свои плечи. Под твоим руководством я умру может быть раньше, но с большей охотой.
Глава 16
Фрезер положил ключ.
— Готово, — сказал он.
На двигателе предохранителей больше не было. Оставалось только запустить его.
Марк встал, расправляя плечи и оказался лицом к лицу с Лорейн.
Фонарик в ее руке покачивался, и гротескные тени прыгали над сгрудившимися машинами и тускло мерцавшими светильниками. Светлые черты лица Лорейн словно противостояли окружающему мраку, а ее золотые волосы, казалось, сломаются от холода, царившего на судне.
— Хорошо, — сказал он, не найдя подходящих слов. — Пойдем.
— Марк…
— Что?
— Н-нет, ничего.
— Я просто хотела сказать… если у нас не получится… Ты славный парень. Ни с кем на свете я не хотела бы быть, кроме тебя.
Несмотря на принятую дозу стимулятора его сердце дрогнуло. Через ткань костюма он похлопал ее по руке.
— Взаимно, малыш. Должен признать… думаю ты поймешь… мне с трудом удалось остаться джентльменом, находясь все эти дни в твоей каюте. И мне бы не удалось это, если бы я так не ценил тебя.
— Черт возьми, думаешь мне было легко оставаться леди?
Она развернулась на каблуках.
— Идем.
Они начали взбираться по лестнице в кабину пилота. Фрезер включил прогрев двигателя, а затем нажал на стартер.
Через ботинки он ощутил вибрацию пола.
— Быстрее, пока не сработало зажигание!
У входа в воздушную камеру она отклонилась, пропуская его. Марк толкнул ее вперед. Вибрация быстро нарастала. На трапе Фрезер отпустил поручень и кубарем скатился вниз. Очутившись в полной темноте между припаркованными судами, он начал шарить руками по сторонам. Чьи-то пальцы сжали его руку. Лорейн тянула его на север, затем в обход на запад.
Фрезер осторожно выглянул из-за посадочной лапы. Поле, отделявшее его от города, казалось желто-серым в свете трех четвертей Юпитера. Впереди, с правой стороны стояла «Олимпия». В ней заключалась вся их надежда. Но взгляд Марка был прикован к громадной сфере «Веги», к силуэтам ее пушек на фоне Млечного Пути и дюжине вооруженных людей, окружавших ее. «До взрыва двигателя остается минута.» Уверенный в своем прогнозе, он начал считать.