Николай Александрович распорядился, чтобы ребята бросили в котел соли, горсть крупы, немного порезанной картошки, а сам принялся чистить пойманную рыбешку.
Свежий стог сена распространял удивительное благоухание. Миллионы хиленьких, порой почти незримых северных цветов, провяленных солнцем и горячим ветром, сохраняли нежнейший запах.
Владимир Ильич не любил садовых цветов. Аромат роз и жасмина быстро утомлял его. Зато едва ощутимый запах скошенного луга он воспринимал как родниковую воду, которую, чем больше пьешь, тем больше хочется пить.
— Григорий Евсеевич, ощущаете, как пахнет сено? — спросил Ильич. — Запах полевых цветов всегда успокаивает, бодрит и, если хотите, веселит. Я это по себе знаю. Пойдем взглянем, какое жилье нам приготовили.
«Спальня» оказалась довольно просторной. Только в нее набилась уйма комаров. Яростный писк несся со всех сторон. Комары вмиг облепили лица и руки.
— Здесь не уснешь, — определил Зиновьев. — Заедят. У меня и так уже кожа зудит.
— От зуда можно избавиться. Разве это комары! Вот в Шушенском мы от них натерпелись. Там без накомарника в лес не пойдешь. А этих пискунов мы живо выкурим.
Владимир Ильич вернулся к костру и стал выбирать головешку посырей, чтобы она больше дымила.
А Николай Александрович продолжал священнодействовать над котлом. Кинув в него по щепотке перца и лаврового листа, он вывалил из миски в кипящее варево рыбешек… И сразу на поляне остро запахло ухой.
На выкуривание комаров понадобилось немного времени. Емельяновские ребята вместе с Ильичем так надымили в шалаше, что закашлялись и поспешили выскочить на свежий воздух.
— Теперь закроем вход половиком, больше комары туда не полезут, — сказал Кондратий.
— А ну, работники, ужинать! — позвал Николай Александрович.
Расстелив на траве газету, он нарезал хлеба и, дав каждому по деревянной ложке, разлил уху в глубокие миски.
Насытившись, Николай Александрович протянул Ленину кисет с самосадом.
— Закурите, комар не будет липнуть.
— Спасибо, не употребляю… Из-за комаров не стоит привыкать.
Остальные не отказались от крепкого табака: свернув по цигарке, задымили.
Приятно было сидеть вот так у костра, глядеть на пламя, пожиравшее сухие, постреливающие ветви, и наслаждаться ночной тишиной.
— Ну как — нравятся вам наши места? — спросил Емельянов у Ильича.
— Очень, больше, чем в Швейцарии, — ответил тот. — Уж слишком там пышна растительность. Я бы сказал — по-кладбищенски упитана. Скромный север приятней, он не утомляет. Вот если установим свою власть, надо будет сделать так, чтобы каждый рабочий хоть раз в году мог покинуть пыльный и душный город и наслаждаться солнцем, рекой, природой. Что может сравниться вот с таким благоуханием луга?
Утром Владимир Ильич до завтрака выкупался в озере и стал подыскивать укромное место для работы.
Емельянов показал ему густые заросли ивняка.
— Если вот здесь вырубить середину кустарника, то может получиться довольно укромный закуток, — сказал Николай Александрович. — Ни с озера, ни с суши не разглядишь, кто в нем сидит.
Не откладывая дела, Емельянов принес топор, пробрался в гущу ивняка и принялся рубить лозу под корень.
Когда площадка была очищена от ветвей, корни вырваны, а земля заровнена и утоптана, получилось нечто похожее на комнату, имевшую живые стены из густо-зеленых хлыстов ивняка.
— Да вы мастер, прямо зеленый кабинет получился! — похвалил Владимир Ильич.
Чтобы «кабинет» стал кабинетом, Николай Александрович прикатил два чурбана. Толстый он поставил на середине и назвал «столом», а меньший — «табуретом».
Владимир Ильич хотел показать Зиновьеву оборудованный кабинет, но тот после бессонной ночи чувствовал себя разбитым. Он долго не мог заснуть из-за назойливого комариного гудения, а под утро ему помешали крики какой-то птицы.
— Нет, мне трудно привыкнуть к жизни на болоте, — сказал он.
— А вы относитесь ко всему философски, — посоветовал Ильич. — Ведь могли вы попасть на охоте в болото похуже этого. Вас бы не смутили шалаш и костер? Они были бы естественны, не так ли? Утром не ленитесь, проделайте несколько физических упражнений… только не до полного утомления. Я вам покажу каких. А потом выкупайтесь, поплавайте. Вода здесь прохладная, бодрит. Пока есть возможность — закаляйтесь, укрепляйте нервы, потом сложней будет.
— Думаете, в более глубокое подполье загонят?
— Наоборот, нам с вами придется управлять государством. А это дело хлопотливое, времени на променады не будет.