На другой день Савелий Матвеевич принес томик Пушкина.
— Начните читать «Дубровского», — сказал он Васе.
Парни вместе прочли весь томик и, вернув его, попросили:
— Нет ли еще чего-нибудь такого?
— Найдем, — ответил Савелий Матвеевич и дал им «Тараса Бульбу».
Зимой кузнец взял Васю к себе в подручные и стал посвящать в секреты ремесла. Ему нравился серьезный и быстро соображающий юноша. «Сделаю его мастером, — решил Савелий Матвеевич. — Ум бороды не ждет».
Однажды он позвал Васю к себе домой и там, достав несколько брошюрок из тайничка, сказал:
— Только чтоб никому! Понял? Если схватят, скажи — нашел. Иначе и мне, и тебе тюрьма. Разбирайся сам втихомолку. А потом потолкуем, объясню непонятное.
— И с Демой нельзя?
— Ну, с ним, пожалуй, можешь, только осторожней.
По вечерам, когда бабушки не было дома, Вася с Демой запирались в каморке, зажигали пятилинейную лампу и читали книжки, от которых замирало сердце. Порой они запутывались в мудреных словах и рассуждениях, по нескольку раз перечитывали одни и те же места, стремясь вникнуть в смысл написанного. Но не сдавались, не возвращали недочитанных книжек Савелию Матвеевичу, а упорно одолевали их.
Однажды, когда старый кузнец в обеденный перерыв уселся в дальнем конце цеха закусывать, юноши пристали к нему:
— Савелий Матвеевич, а кто такие книжки пишет?
— Ученые люди, революционеры-подпольщики, — негромко ответил кузнец. — В девяносто пятом году мне довелось одного видеть. В Огородный переулок он приходил. Лениным звали. Вот это человек! Самое трудное умел объяснить так, что любой неграмотный поймет.
— А где он теперь? — поинтересовался Дема.
— За границу уехал, от жандармов скрывается.
— А чего этот Ленин добивался?
— А того, чтобы вот ты, рабочий человек, понял главную линию и знал свое место в жизни. Раз мы производим все — должны всем и владеть. А паразитов — долой, чтоб не сидели на нашей шее. Ясно?
— Ясно, — не очень твердо ответил Дема.
Иногда кузнец давал парням поручения: то пронести на завод листовки и рассовать их по шкафикам, то собрать деньги для передачи путиловцам, попавшим в политическую тюрьму. А в дни забастовок, когда трусы не подчинялись большинству и продолжали работать, он говорил:
— Ну-ка, ребята, шуганите их из цеха.
«Что же сегодня могло произойти на заводе?» — недоумевали Дема с Васей.
У главной проходной они увидели возбужденную толпу. Ворота были заперты, на завод охрана никого не пропускала. На столбах и заборах белели объявления, вызывающие ропот и ругань рабочих.
— Это они, проклятые, в отместку локаут объявили. На солдат надеются.
— Никто не ходи за расчетом! Голодом нас не испугаешь! И так ремни на последнюю дырку затянули…
Дема, не понимая значения слова «локаут», начал протискиваться к воротам и потянул за собой Васю. Добравшись к объявлению, он вслух прочел сообщение дирекции о том, что завод закрывается, что рабочие всех мастерских с 22 февраля получают расчет.
— От ворот поворот, значит. Вот она какая штука, этот локаут. Крепко придумали.
— Набастовались на свою голову! — сказал стоявший рядом бородач. — Где теперь работу найдешь? Передохнем с голоду…
— С голоду-то что, вот на фронт погонят, узнаешь тогда, как прибавку просить, — вторил ему молотобоец. — Подбили смутьяны чертовы! А что нам, если гривенник или четвертак прибавят? За ценами все равно не угонишься.
— Тебе-то что — корову и огород имеешь. А другим как? Ребятишки с голоду пухнут.
— Эх вы, путиловцы! — с презрением произнес слесарь из паровозной мастерской. — Прочли листок и струсили. Может, в ноги генерал-директору пойдете кланяться? Сходите, он это любит.
— Не выйдет им, — злобно сказал рабочий в замасленной кепке. — Нас тридцать тысяч, заставим завод открыть, не позволим издеваться!
— Ломай ворота!
— Стой, товарищи… Стой!
У ворот появилась группа старых путиловцев. Они сдерживали толпу. Среди них Дема с Васей заметили и Савелия Матвеевича.
На скамейку поднялся высокий клепальщик из лафетно-штамповочной мастерской.
— Товарищи! Не галдеть… Спокойно! — выкрикнул он в толпу. — Нас не запугают локаутом. Мы по всем заводам пойдем, весь город поднимем. Но действовать надо организованно. Первым долгом выберем стачечный комитет. Есть предложение — от каждой мастерской по человеку. От паровозостроительной выдвигаю Васильева.
— Правильно, подходящий человек, давай Васильева! — согласились паровозники и дружно подняли руки.