Владимир Ильич слушал рассказ, расхаживая по комнате, хмурился, о чем-то думал. Вдруг остановился и в упор спросил:
— А вы бы могли разыскать в Смольном нужного мне человека и привести сюда?
Рахья подумал и развел руками:
— Навряд ли. Трамваи, поди, уже не ходят. Значит, пешком туда и обратно, а это верст пятнадцать будет. Времени много уйдет, да и пропуска нужны. Правда, есть у меня две штуки, но они резинкой потерты… подделка будет грубой.
— Два пропуска у вас? — спросил Ильич. — Очень хорошо! Тогда мы сами пойдем в Смольный.
Рахья начал было отговаривать его, но Владимир Ильич не желал ничего слушать:
— Никаких рассуждений, идем!
Ленин на минутку присел и написал Фофановой записку: «Ушел туда, куда Вы не хотели, чтобы я уходил. До свидания. Ильич».
Без маскировки выходить было опасно. И Ленин, надев парик, повязал еще щеку платком, будто у него болели зубы, а на голову натянул старую завалявшуюся кепку.
— Ну, в путь! — наконец сказал он. — Гасите свет.
Рахья потушил лампу. Они вышли на лестницу и спустились вниз.
Улицы были безлюдны. В парк спешил последний трамвай. Владимир Ильич нагнал его и вскочил на подножку. Рахья едва успел прицепиться рядом.
В вагоне пассажиров не было. Владимир Ильич сел против кондукторши и начал расспрашивать ее, куда идет трамвай. А та с тревогой поглядывала в темноту за окном.
— Молчите, — шепнул Рахья. — Если она когда-нибудь слышала ваш голос, узнает.
,Но Владимир Ильич не унимался.
Той, видимо, надоели расспросы пассажира, и она сердито буркнула:
— В парк.
— А почему?
— А ты кто такой, что тебе все надо знать?
— Рабочий.
Кондукторша с недоверием оглядела пассажира и сказала:
— Тоже мне рабочий! «Куда», «почему», — передразнила она. — Или не чуешь, что делается? Буржуев бить будем, вот куда едем!
Ее ответ Владимиру Ильичу очень понравился.
На углу Боткинской и Нижегородской трамвай свернул к парку. Пришлось оставить вагон и дальше двигаться пешком.
Вход на Литейный мост охраняли рабочие Выборгской стороны. Они не задерживали «вольную» публику. Но на другом конце стояли солдаты. Они никого не пропускали в центр.
Около заградительного отряда скопилось много народу. Люди, живущие в центре, возмущались, ругали порядки, патрульных, стоящих на пути. При этом стремились прорваться сквозь живую цепь. Кое-кому это удавалось.
Рахья отвел Ленина к левому краю и, уловив момент, толкнул его вперед, а сам прошмыгнул за ним мимо солдата, сдерживавшего напор публики.
Они прошли немного по Литейному и свернули на Шпалерную улицу.
Длинная и прямая улица точно вымерла. Ворота домов были наглухо заперты. Впереди — ни дворников, ни пешеходов. Где-то в начале Шпалерной в июльские дни офицеры растерзали рабочего Воинова, продававшего экстренный выпуск «Листка «Правды». Но сейчас, казалось, никакой опасности до самого Смольного не будет.
Владимир Ильич с Рахьей прошли уже изрядное расстояние, как вдруг из-за угла показались двое верховых. Они было проскакали мимо, но, заметив пешеходов, остановились. Это были юнкера артиллерийского училища.
— Идите вперед быстрей, — шепнул Рахья Владимиру Ильичу. — Я их задержу.
Юнкера, поговорив меж собой, повернули к Рахье.
— Пропуск!
— Какой такой пропуск? — словно не понимая их, удивился Рахья. — Где его дают? Что за новые порядки?
А Владимир Ильич тем временем уходил все дальше и дальше.
— Пропуск или…
Юнкер замахнулся нагайкой.
— А ну, дай, дай! Если ты такой храбрый! — начал пьяно выкрикивать Рахья и, засунув руку в карман, где был револьвер, шагнул к коню.
Конь пугливо шарахнулся в сторону.
— Брось этого пьяницу! — трусливо сказал второй верховой. — Ну его, не связывайся!
Юнкер хлестнул нагайкой по воздуху и, повернув коня, поскакал вслед за приятелем к Литейному проспекту.
Рахья чуть ли не бегом кинулся догонять Владимира Ильича, а тот не спеша шагал вперед и даже был весел:
— Ловко вы их провели!
Шпалерная кончилась. Показалось белое здание Смольного. Окна трех этажей ярко сияли. Около ворот под деревьями стояла трехдюймовая пушка. Невдалеке у костра грелись солдаты с красными повязками.
У центрального входа скопилось много делегатов Второго Всероссийского съезда Советов. Меньшевики, заседавшие в мандатной комиссии, в последние часы изменили цвет пропусков: вместо белых они выдали своим сторонникам красные и приказали часовым пропускать делегатов только с новыми мандатами.