Чтобы это было легче сделать, ему добыли в американском посольстве легковую машину.
Вскоре с площади Зимнего дворца выкатились две поблескивающие лаком машины и направились в сторону Исаакиевского собора. Патрули Военно-революционного комитета, видя на их радиаторах полосато-звездные американские флажки, расступились. Иностранные автомобили пользовались правом неприкосновенности.
После тревожной ночи министры собрались во дворце к двенадцати часам. На своем заседании они сместили командующего военным округом Полковникова и возложили на министра призрения Кишкина исключительные полномочия по наведению порядка в столице. Кишкину в помощники были приданы бывший заместитель командующего округом Рутенберг и новый генерал-губернатор Петрограда инженер Пальчинский.
Кишкин и его помощники первым делом взялись за укрепление обороны дворца. Открытая широкая площадь хорошо простреливалась. С трех сторон ее замыкали громады зданий. Восставшие могли прорваться со стороны Миллионной, Невского проспекта, Александровского сада и Адмиралтейства. Следовало соорудить укрепления перед входами.
На площади около дворца оказалось много дров, завезенных на зиму. Решили их использовать. Артиллеристы и юнкера из тяжелых плах стали воздвигать на площади укрытия с проходами и амбразурами для пулеметов и пушек.
Пальчинский, отвечавший за оборону, первым делом захотел взглянуть на план Зимнего дворца и его пристроек, но ему ответили, что такого плана не нашли. Вот и обороняй как хочешь, когда только одних лестниц во дворце сто семнадцать, а комнат более тысячи!
Тут же выяснилось, что для войск, прибывших во дворец, не завезено продовольствие. Продовольствие оказалось лишь в Главном штабе, но им можно было прокормить только человек пятьсот, а во дворце и на площади уже скопилось более полутора тысяч.
Владимир Ильич к утру написал обращение «К гражданам России». В нем говорилось, что восстание в Петрограде победило и государственная власть перешла в руки Военно-революционного комитета.
Впервые в истории восставшие по радио передали свое обращение ко всем народам.
В третьем часу дня, сбросив с себя парик, Ленин неожиданно пришел на экстренное заседание Петроградского совета.
Увидев похудевшего, с еще не отросшей бородкой, словно помолодевшего Ильича, депутаты повскакивали с мест и в радости устроили такую овацию, что председательствующий долго не мог угомонить их.
Наконец зал постепенно утих. Владимир Ильич поднял руку и внятным, звонким голосом сказал:
— Товарищи! Рабочая и крестьянская революция, о необходимости которой все время говорили большевики, совершилась!
Слова Ленина покрыло «ура».
На Путиловский завод приехал представитель Военно-революционного комитета. Поздоровавшись с дежурными завкома, он сказал:
— Нам нужно захватить Зимний дворец, и как можно скорей. Требуется ударный отряд путиловцев. Поставим его впереди солдатских цепей. Поэтому в отряде
должны быть только храбрецы, которые сумеют повести за собой других. Найдете у себя таких?
— Найдем, — заверил Иван Егоров, вспомнив отплясывающих парней. — Куда высылать?
— На Морскую улицу, к арке Главного штаба.
Через полчаса в Петергофско-нарвском клубе молодежи послышалась команда:
— Поднимайся... в ружье!
Молодые путиловцы мгновенно построились на улице и, взяв винтовки на ремень, быстрым шагом двинулись в центр города.
На крейсере «Аврора», стоявшем у Николаевского моста, по всем кубрикам шли разговоры о ночных сражениях с юнкерами и о предстоящем штурме Зимнего дворца. Матросы, готовясь к десанту, одевались потеплей.
Вдруг по кораблю тревожно заверещали звонки громкого боя. Они призывали матросов и старшин на боевые посты к пушкам, машинам, топкам, к механизмам управления.
Матросы бегом помчались на свои места. На мостик взбежал комиссар Белышев.
— Что случилось? — спросил он. — Почему боевая тревога?
Вахтенный молча показал на устье широкой реки.
Белышев схватил бинокль и стал вглядываться. По Неве, поднимая буруны, шли против течения миноносцы, тральщики и еще какие-то небольшие корабли. На их мачтах колыхались красные флаги, палубы были заполнены вооруженными матросами.
— Наши! — громко объявил комиссар. — Отставить боевую тревогу!
— Ур-ра-а! — закричали матросы крейсера, подбрасывая вверх бескозырки. — Молодцы кронштадтцы, не опоздали!