— Ну что ж, подчинимся? — взглянув на Владимира Дмитриевича, спросил Ильич.
— Придется, — ответил тот. — Предложение разумное.
Они пошли вдоль озера.
День был теплый. Вода искрилась на солнце. Над расцветавшими белыми лилиями и кувшинками кружились изумрудные и синие стрекозы. Невидимые жаворонки сыпали трелями из лазурной необъятной синевы неба. Владимир Ильич дотронулся рукой до воды.
— Ого! Да она теплая! — воскликнул он. — Может, выкупаемся?
— Я не прочь. Только учтите: здесь встречаются холодные течения, — предупредил Бонч-Бруевич. — Некоторые от неожиданности теряются и, испугавшись, тонут.
— Тонут, говорите? — как бы удивляясь, спросил Ильич. — Это, конечно, неприятно. Но мы с вами постараемся плыть по нагретой части озера. А глубоко здесь?
— Чрезмерно! Озеро ледникового происхождения.
— Архиинтересно! Надо проверить.
Не успел Бонч-Бруевич разуться, как Владимир Ильич, сбросив с себя ботинки и одежду, разбежался, подпрыгнул и, вытянув вперед руки, головой ушел под воду.
«Ну и отчаянный, — подумал Владимир Дмитриевич. — Этак нырять на незнакомом озере!»
Прошло секунд двадцать… тридцать… сорок, а Ленина все не было. Бонч-Бруевич вскочил, готовый позвать на помощь рыбаков, удивших рыбу с лодки. Но в это время услышал всплеск, фырканье и шумный вдох.
Владимир Ильич вынырнул далеко от него. Повернувшись лицом к берегу, он провел рукой по усам и крикнул:
— Что же вы замешкались? Плывите сюда. Вода превосходная!
Он плавал и нырял без всяких усилий. Не зря же вырос на Волге!
Бонч-Бруевич осторожно вошел в воду, окунулся и лишь затем, неторопливо двигая руками, поплыл.
Поджидая его, Владимир Ильич повернулся на спину и стал смотреть в удивительно чистое небо, по которому одиноко плыло белое облачко.
НА ЛИТЕЙНОМ И НЕВСКОМ СТРЕЛЬБА
Вася Кокорев видел, как на заводском дворе возбужденные солдаты собирали людей на митинг, но не остался послушать их, так как договорился с Катей встретиться за Троицким мостом против домика Петра Первого. Это было безлюдное и тихое место на Неве.
Девушка запоздала.
— Я думала, ты не придешь, — сказала она. — В райкоме говорят, что у вас на Путиловском не хотят слушать большевиков. Меня послали с пакетом в секретариат. Проводишь?
— Конечно. Я ведь из-за тебя здесь.
— А если революция начнется, ты тоже из-за меня все бросишь? — сделав строгое лицо, спросила она.
— Я бы и тогда хотел быть вместе, — сознался Вася.
Девушка ничего больше не сказала, только крепко сжала его руку.
Так, держась за руки, они дошли до беседки особняка Кшесинской.
— Ждать тебя? — спросил Вася.
— Нет, нет, мне некогда будет, — ответила она. — Встретимся на нашем месте в субботу.
Расставшись с Катей, Василий перебежал на другую сторону улицы и на ходу уцепился за поручень переполненного трамвая.
Только в десятом часу Кокорев подъехал к своему заводу. Главные ворота оказались раскрытыми настежь, большой двор был переполнен людьми. На митинг, видимо, сошлась вся Нарвская застава. Здесь были и текстильщики, и матросы, и гренадеры. Ораторы сменялись один за другим. Многие требовали без промедления идти к Таврическому дворцу. Толпа встречала эти предложения гулом одобрения, а тех, кто возражал, освистывали.
В одиннадцатом часу вечера распространился слух о том, что рабочие Выборгской стороны уже перешли Неву и движутся по Литейному проспекту. Эта весть еще больше взбудоражила путиловцев.
На трибуну взбежал рослый матрос. Взмахнув бескозыркой, он выкрикнул:
— Кто за выступление — поднимай руку!
И над головами поднялось море рук.
Митинг кончился. Люди потоком стали выходить на улицу и двинулись к центру города.
Голубой сумрак окутывал улицы. Фонари нигде не горели.
По пути путиловцы останавливались у заводов, снимали с работы ночные смены и шли дальше.
Кокорев, желая разыскать Дему или Савелия Матвеевича, шел вдоль рядов. Он пытался оглядеть всю колонну, растянувшуюся почти на версту, но конца ее не увидел.
«Ну и народу! — подумал он. — Неужели и теперь власть не будет нашей?»
Уже был второй час ночи, когда путиловцы подошли к Таврическому дворцу. Солдаты, толпившиеся у ворот, расступились и пропустили их за ограду.
Рабочие, плотным кольцом окружив дворец, послали своих представителей на заседание исполнительного комитета Совета.
В зале было жарко и накурено. Депутаты сидели без пиджаков.
Путиловец поднялся на трибуну и объявил, что его товарищи находятся у Таврического дворца.