Владимир Ильич встал с дивана, растер ладонями виски и вышел на балкон.
Кронштадтцы встретили его бурной овацией.
Говорить перед такой огромной толпой, стоявшей на улице, было трудно. Владимир Ильич попросил извинения за то, что по болезни будет краток, передал привет от рабочего Питера, а затем выразил надежду, что требования кронштадтцев всей власти Советам в конце концов осуществятся.
Никаких призывов к свержению Временного правительства, конечно, не было. Наоборот — он просил моряков не горячиться, так как не наступило еще время для вооруженной борьбы. Ильич и предполагать не мог, что через сутки — эта короткая речь будет объявлена призывом к восстанию.
Матросы горячо и дружно захлопали ему. Если бы они знали, что случится через час, то тут же сказали бы Ильичу: «Уходи с нами на корабли, мы тебя грудью отстоим». Но в этот безмятежный, теплый день такое и в голову никому не могло прийти.
Кронштадтцы, прокричав «ура» Ленину, выстроились в походную колонну и под грохот оркестров двинулись через Троицкий мост, Марсово поле — на Невский проспект.
Фланирующая публика, сбившись группками на панелях, с опаской поглядывала на вооруженных моряков. Завсегдатаи Невского возмущались:
— Это же бандиты из Кронштадта! Как их оттуда выпустили, да еще с оружием? Они же напьются, начнут грабить и убивать!
— Чего смотрят офицеры Главного штаба? Как позволяют? Это игра с огнем! Неужто на них нет управы?
Оркестры беспрерывно играли революционные песни. Колонна моряков растянулась: передние не видели, что делается в задних рядах.
Путиловцы шли к Таврическому дворцу под охраной своей Красной гвардии. По пути к ним присоединились военные моряки. Среди них были авроровцы. Дема издали увидел брата.
— Пошли к матросам, — сказал он Васе. — Я тебя с Филиппом познакомлю.
— Пошли.
Пробежав вдоль колонны, юноши пристроились к морякам. Филипп Рыкунов, увидев вооруженного винтовкой брата, изумился:
— Дементий! Вот не ожидал. Да ты, никак, в Красной гвардии?
— А то как же! — ответил тот. — Не гожусь, что ли?
— Годишься. С твоим ростом не то что в гвардейцы, а на любой линкор в комендоры примут.
Братья обнялись. Филипп почти на голову был ниже Дементия, но по его плотной, жилистой фигуре и открытой загорелой шее чувствовалось, что моряк обладает не меньшей силой. Знакомя товарищей с Дементием, он говорил:
— Младший братишка, молотобойцем на Путиловце.
— В общем, не попадайся под руку, — пошутил один из матросов.
Братья пошли рядом.
— Ну, как там дома? — спросил Филипп. — Отец такой же злой, как и был?
— Еще хуже стал. Если б не маманя, я бы давно из дому ушел. Другой раз даже ночевать не иду, вот у Васи сплю. Да, — спохватился он и повернулся к шагавшему позади Кокореву, — познакомься, мой товарищ… вместе у Савелия Матвеевича работаем.
Моряк крепко пожал юноше руку.
— Очень рад! А где же ваш старик?
— Вон там, впереди!
За разговорами они не заметили, как подошли к Сенному рынку. Вдруг откуда-то сверху раздались выстрелы, похожие на щелканье бича. Несколько демонстрантов, шедших впереди, упало, а остальные кинулись к домам. Колонна рассыпалась.
— Откуда это стреляют? — не мог понять Филипп Рыкунов.
— С колокольни бьют, — догадался Василий, заметивший взлетевших над церковью голубей.
— Правильно! А ну, за мной!
Они втроем побежали к церкви. За ними ринулись еще несколько человек.
Главный вход в храм был закрыт. Матросы принялись кулаками и прикладами барабанить в массивную дверь. Им долго не открывали, потом изнутри послышалось:
— Кто тут?
— Открой, а то взломаем.
В замке заворочался ключ, и дверь приоткрылась.
— Чего вам? — спросил человек с белесой бородкой. — Богослужения сегодня не будет.
Старший Рыкунов схватил его за грудь, вытащил на паперть и потребовал:
— Говори, кто стрелял в народ?
— Не знаю, милый… Не знаю.
Губы у сторожа тряслись, глаза суетливо бегали.
— Врешь!
— Ей-богу, чтоб мне провалиться! — начал клясться тот и уже хотел было опуститься на колени, но матрос встряхнул его и толкнул в церковь.
— Показывай, где у вас банда с оружием?
— Да что вы, господи! Там какие-то… для охраны. Я их не впускал. Они самовольно…
— Показывай, где они.
— Да вы сами в ризницу и на колокольню загляните, — шепотом подсказал сторож.
С улицы вошло еще несколько моряков и путиловцев. Одни двинулись на колокольню, другие стали обыскивать церковь. В ризнице матросы обнаружили двоих военных, торопливо надевавших на себя расшитые парчой одеяния.