Анисимов понимал, какая ответственность ложится на него, если он арестует Ленина. От волнения на лбу и носу его выступили росинки пота. Он то и дело облизывал пересохшие губы.
Видя состояние Анисимова, Орджоникидзе решительно сказал:
— Мне все ясно. Мы вам Ильича не отдадим!
В Таврическом делать ему больше было нечего. Оставив Ногина, Серго поспешил к Аллилуевым.
Он был так расстроен, что не заметил идущего навстречу Луначарского. Тот остановил его:
— Серго, что с вами?
Негодуя, Орджоникидзе рассказал о переговорах с Анисимовым.
Серго было известно, что Луначарский ратует за явку на суд, а тут он вдруг стал отговаривать:
— Скажите Владимиру Ильичу, чтобы ни в коем случае не попадался им в руки. Я уже был схвачен на Невском… побывал в подвалах Главного штаба. Знаю, что там творится. Они готовы над каждым из нас учинить самосуд. Меня спасли знакомства и мандат члена ЦИК. Но и он скоро не будет действовать. С Советами никто не считается. Контрреволюция входит в раж. Пусть Владимир Ильич немедля уходит в подполье.
— Спасибо, Анатолий Васильевич, — сжав ему руку, поблагодарил Орджоникидзе. — Я тоже так думал. Обязательно все передам.
Надежда Константиновна тем временем выполняла поручение Ильича.
Поднявшись по лестнице на полутемную каменную площадку, она посмотрела вниз: не крадется ли кто следом?
С улицы никто не входил — значит, не следят. Надежда Константиновна нажала кнопку звонка.
Дверь приоткрыла непричесанная и очень бледная жена Каменева. Чувствовалось, что эта женщина не одну ночь провела в тревоге: глаза с покрасневшими веками горели сухим блеском. Пропустив нежданную гостью в переднюю, хозяйка не без опаски спросила:
— Никто не видел, что вы к нам пришли?
— Нет, я проверила. Хвоста за собой не веду, не волнуйтесь.
— Меня удивляет… как вы решились в такие дни прийти на квартиру? Это не очень конспиративно. Ведь Владимира Ильича, кроме всего, обвиняют в шпионаже. За вами усиленная слежка, а вы вот так свободно расхаживаете по городу.
Услышав голос Крупской, в прихожую выглянул Каменев. Он был без пиджака. Усы и борода не пушились по-обычному, а выглядели так, словно он только что поднялся с постели.
Узнав, с каким поручением пришла Надежда Константиновна, Каменев недовольно сказал:
— Зря вас затрудняли. Я сам пришел к такому же выводу. Хорошо сделают, если явятся на суд. Но обо мне пусть не беспокоятся. Буду действовать самостоятельно.
Чувствовалось, что Каменев недоволен.
«Жена близка к истерии, — подумала Надежда Константиновна. — Но он-то ведь мужчина, как не стыдно». Но вслух она не высказала осуждения и лишь холодно пообещала:
— Хорошо, я передам ваше желание. Желаю успеха.
Очутившись на улице, Надежда Константиновна решила не возвращаться к Аллилуевым. «А то действительно еще шпика подцеплю».
Найдя за углом извозчика, она поехала на Петроградскую сторону. Надо было предупредить Елизаровых и самой подготовиться к обыску.
Предчувствие не обмануло. Вечером явились офицеры контрразведки. Один отрекомендовался полковником, другой — длиннолицый и мокрогубый — молчал.
Прежде чем приступить к обыску, полковник, пытливо глядя ей в глаза, спросил:
— А вы нам не скажете, где сейчас находится Ульянов-Ленин?
— Представления не имею, — ответила она, а про себя подумала: «Значит, он не объявился, иначе они бы не спрашивали».
Офицеры в елизаровские комнаты не пошли, обыскали только одну, забрали найденные в ящике стола записки, документы и ушли.
Утром Надежда Константийовна узнала, что товарищи убедили Владимира Ильича на время скрыться и дождаться решения съезда партии. Съезд будет недели через две, на нем и решат, как быть с явкой на суд. Это ее обрадовало и одновременно озаботило: подыщут ли они безопасное место?
На следующий день дом на Широкой улице окружили прибывшие на грузовиках юнкера. Они оравой ввалились в квартиру и потребовали выдать Ленина.
— Его нет дома, — сказала Анна Ильинична.
— А это кто? — указав на вышедшего хозяина квартиры, спросил офицер, руководивший юнкерами.
— Мой муж — Марк Тимофеевич Елизаров.
Юнкера не поверили ей. Схватив Марка Тимофеевича, они стали допытываться у Крупской: кто ими пойман? Та подтвердила ответ Анны Ильиничны.
Юнкера привели домашнюю работницу Аннушку — безграмотную деревенскую женщину. Но Аннушка не знала, как зовут хозяина.