- Море сегодня такое красивое, - сказал он. - Вот бы покататься на яхте.
Я посмотрела на него, но он смотрел вперед. Я поглядела туда же и увидела вдалеке словно приклеенную к неестественно, невозможно синим морским волнам маленькую белую яхту. Она плыла неровно, то сильно ныряла носом в волны, то заваливалась в них кормой, но Ю-рен был прав: покататься на этой яхте все равно хотелось. Лицо у него было спокойное, и я как будто бы успокоилась тоже.
Вдруг ветер донес справа веселые, задорные крики: там мои друзья со стертыми, почти неразличимыми лицами гоняли по пляжу мяч. Я успела подумать о том, что играть в футбол на таком рыхлом песке неудобно, как вдруг заметила, что вместо мяча у них огромный арбуз. Летал он не хуже меча, но я снова испугалась: расколется же, расколется!
Я не знаю, почему мне стало так страшно за этот арбуз. В реальности я не испытала бы ничего подобного: арбуз был всего лишь арбузом, расколется - подумаешь... Но этот арбуз, этот конкретный арбуз, которым мои друзья играли в футбол - мысли о том, что он может расколоться при любом ударе, приводили меня в такой ужас, что я не могла больше оставаться на месте. Я повернулась - очень медленно, словно вязла в воздухе - и побежала, так же медленно, кошмарно медленно, крича своим друзьям, чтобы они прекратили. Но они не слышали моих криков и пинали, пинали несчастный арбуз...
Вдруг я заметила, что Ю-рен, который только что стоял рядом со мной, играет в футбол вместе со всеми. Ему так весело, он так задорно бьет по арбузу!.. Я набрала в легкие воздуха - столько, сколько могла - и крикнула изо всей силы:
- Остановитесь!..
И проснулась от собственного крика. Обнаружив себя не на пляже в солнечный день, а в кабине едущей по шоссе машины, я удивилась. Было уже не так темно; Ю-рен сидел за рулем и опасливо поглядывал на меня.
- Ты кричала во сне, - сказал он.
- Во сне?.. - переспросила я и потерла руками лицо. Оно словно бы затекло. - Я спала?
- Да. А что тут такого? Ты ведь не спала ночью...
- Я никогда не сплю, - перебила его я. - Вода есть? Останови, пожалуйста, машину.
Ю-рен послушно съехал на обочину и заглушил двигатель. Я ненадолго скрылась в придорожной зелени, а когда вернулась, застала Ю-рена курящим. Он протянул мне бутылку с водой.
- В машине валялась. Не думаю, что ее можно пить.
- Ничего. Просто полей мне на руки.
Ю-рен отбросил окурок, отвернул крышку пластиковой бутылки, плеснул мне на ладони, и я ударила водой себе в лицо, а потом принялась растирать щеки, глаза, лоб, пытаясь избавиться от липкого, отвратительного, такого непривычного для меня ощущения страха. Реального страха из-за того, что я столько времени не контролировала происходящее - пока спала - и другого, ненастоящего страха, а точнее, эха страха - за арбуз, которым играли в футбол.
- Спасибо, хватит, - сказала я Ю-рену. - Можем ехать дальше.
Он закрыл бутылку, бросил ее в машину, забрался на свое место, и мы снова тронулись. Но проехали недолго: шоссе шло вверх и на небольшой раскатанной площадке на самом верху давало развилку. Доехав до нее, Ю-рен снова остановил машину. Дорога влево вела к базе. Дорога направо уже довольно давно никуда не вела. Ю-рен задумался, закурил.
- Не хочешь возвращаться? - спросила я.
- Арими, - окликнул он меня. У меня перед глазами все как-то поплыло. Но он этого или не заметил, или сделал вид, что не заметил, и прежде, чем я снова потеряла связь с реальностью, спросил: - А вот ты как думаешь, я хочу возвращаться?
Голос у него был злым.
- Тогда давай направо.
- А что там?
- А ты там никогда не был? - встрепенулась я. - Поехали. Там здорово.
- Уже почти рассвело, - возразил Ю-рен. К злости в его голосе примешивалась горечь. - Нас будут искать.