- Ничего, укололась обо что-то, - она вытащила руку из этой ниши и сунула ее в следующую.
За стенами шумело гулко и тревожно, словно к особняку подступило море и его волны одна за другой часто-часто накатывали на двор, предвещая шторм.
Милана вытащила руку из этой ниши и сунула ее в следующую. За стенами раздался протяжный, уже отчетливо слышимый вой...
- Что это, Вега? - Милана вздрогнула.
...Даже не вой, а гул, низкий, грудной, больше похожий на те звуки, которые издают механизмы, а не что-то живое.
- Ничего. Не обращай внимание.
Милана вытащила руку из этой ниши и сунула ее в следующую... Так повторялось еще несколько раз. И вдруг...
- Нашла! - воскликнула она.
Милана осторожно вытащила руку из ниши, зажимая в ней что-то.
- Я нашла, Вега! - звонко повторила она... и оступилась.
Мне не пришлось куда-то бежать, я и так стояла в нужном месте. Милана попросту рухнула на меня - я, разумеется, не устояла на ногах, так что мы обе тут же оказались на песке. Зажмурившись, Милана лежала на мне сверху. В руке она сжимала маленькую жестяную коробочку, в каких обычно хранят чай. На крышке была изображена набережная с чередой красивых стройных зданий. Словно сыпь или хлопья оранжевого снега, коробочку покрывали пятна ржавчины.
- Я нашла, Вега... - словно загипнотизированная, повторила Милана и наконец открыла глаза. - Ой, прости! Тебе не больно? - она поспешно встала. Я поднялась тоже.
- Нет. Так что это такое?
- Это... - начала Милана, но вдруг снова послышался этот гул, и она замолчала, с тревогой взглянув на меня.
В башне было уже почти темно - я и коробочку-то разглядела только потому, что она оказалась у самого моего лица и поблескивала.
- Идем отсюда, - сказала я. - Потом расскажешь.
Милана понятливо подхватила куртку, надела ее, повозилась с рукавом, который не хотел налезать на руку, все еще сжимавшую коробочку, потом сунула долгожданную находку в карман, застегнула молнию - и мы вышли из башни.
Дом стонал. Все в нем трещало, натужно хрустело, ныло, и что-то темное, извиваясь, струилось по его стенам, словно оголенные черные нервы. Мы вышли в одну из комнат, и в нее через окна, распластавшись по стенам, уже проникли ветви деревьев. Я скинула с плеч рюкзак, торопливо достала свечи, подожгла одну, сунула ее в руку Милане, подожгла другую - ветви поежились, но не сдвинулись с места. Милана сделала шаг назад, прижалась ко мне. Огонек свечи в ее руке дрожал.
- Вега...
- Бежим, - сказала я.
Мы выбежали из этой комнаты, пересекли другую, оказались в длинном коридоре с глухой правой стеной и рядом окон в левой стене, в конце которого был выход из здания. И тут мы увидели его. Огромное грузное дерево, хватаясь оголенными ветвями за стены, пыталось втиснуться в двери. Оно ныло, стонало, ревело, протягивая свои ветви, и ветви скользили по стенам и полу, оставляя на них длинные борозды.
- Вега!
- В окно! - ответила я на незаданный вопрос, но ту же поняла, что это не поможет: за окнами в сумраке стояли другие деревья. Они нетерпеливо шевелили ветвями, переговариваясь между собой - обсуждая грядущую добычу.
- Попробуем выбраться из другой комнаты, - сказала я, отступая. - Если не выйдет, закроемся где-нибудь и будем жечь свечи. До рассвета хватит.
Милана резко хватанула воздуха, намереваясь что-то сказать в ответ. Но тут остатки рамы в одном из окон зычно хрустнули, и в коридор влетело что-то черное. Оно распласталось по сумраку, прокатилось по полу, вскочило, выпрямилось - и ночь озарил длинный хвост пламени. Свет от огня вычертил стройный силуэт Марты. За плечами у нее был расчехленные баллоны, в руках - огнемет. Пламя полоснуло по окнам и ударило в конец коридора. За окнами раздались крики и треск ветвей, ломаемых в попытке быстро отстранить их; дерево, ломившееся в дом, взревело, шарахнулось о потолок с такой силой, что посыпалась штукатурка, и стало отползать назад.
Пламя держалось на обоях. В воздухе стоял крепкий запах газа и гари. Марта опустила огнемет.
- Ты очень вовремя, - сказала я ей.
Марта кивнула, и обе мы посмотрели на Милану. Та, быстро сообразив, что опасность уже, фактически, перестала нам угрожать, умудрилась за пару мгновений совершенно выпасть из происходящего. Она села на пол, прислонившись спиной к стене, поставила горящую свечу рядом с собой, вытянула из-под куртки свитер и, открыв заветную коробочку, принялась раскладывать на нем ее содержимое. Я подошла к ней со своей свечой, присела на корточки, чтобы лучше рассмотреть.
В коробочке были простые, не представляющие на первый взгляд никакой ценности вещи. Милана доставала и раскладывала на свитере всякий хлам: пару пластмассовых детских сережек розового цвета, выполненных в форме колечек с помещенными в них вишенками; обрывок цепочки с семью цветочками, сердцевинки которых были сделаны из цветных стекляшек, причем два цветка своих сердцевинок уже лишились; колечко с еще одной стекляшкой, объем которого легко регулировался; потертая сувенирная монетка; выцветший билет парка развлечений; звездочка из плотной фольги; шнурок с красивыми узелками и бусинками; крошечная кукольная расческа; черный блестящий камень - кажется, базальт с пластинками кварца... Все это появлялось из коробочки и ложилось на свитер Миланы в строгой последовательности. И мы с Мартой не сразу заметили, что плечи девочки странно вздрагивают. Без слез, без всхлипов Милана плакала.