Один из них, закутанный в тряпки с ног до головы, шел чуть впереди. Второй, ниже своего проводника почти на голову, немного отставал. Им пришлось немало покружить по зараженному городу, прежде чем обрести искомое. Первый не умел до конца беззаботно полагаться на интуицию и предпочитал сверяться с показаниями зрения, обоняния и слуха.
К тому времени, как они вышли на нужную им улицу, толпа, кидавшая камни в двери и окна одного из домов, уже растратила основную часть своей агрессии и заметно поредела. Люди, с рваными ранами, нанесенными друг другом или самим собой, в гноящихся волдырях и отмокших струпьях, с переломанными или вывихнутыми конечностями, мертвые и изуродованные после смерти, приходили сюда орать, реветь, рычать, хрипеть – и бросать камни – только по привычке. Их тела помнили эту дорогу, эти действия – но больше от прежних хозяев в них не осталось ничего.
Они не видели приближающихся. И они не обратили бы на двух пришельцев никакого внимания, если бы вдруг чужеродный, животный страх не заставил эти тела отшатнуться – или уже отползти. Один из брошенных камней неудачно отскочил от стены и выбил челюсть старушке, стоявшей неподалеку. Она вытянулась, неестественно выгнулась и от удивления выпустила из рук оставшиеся снаряды. На оголенную грудь, коричневую, сухую и сморщенную, сползла по шее струйка крови, смешанной с желтой бешеной слюной. Пришельцы поднялись на крыльцо. Тот, что был ниже ростом, постучал в дверь.
Ди вздрогнул от этого стука. Если бы это был удар камня, если бы это был удар тарана или ядерный взрыв где-то поблизости, он испугался бы меньше.
Стук повторился. Ди не думал открывать – даже приближаться к двери. Но он видел, как поднимается и падает на пол массивный деревянный засов, вытащенный из железных скоб невидимой силой, как сам собой поворачивается в личине ключ, оставленный Ди в замке исключительно из предосторожности. Щелкнул и вертушок – последняя и самая жалкая защита.
На пороге стояли двое. Одному, что повыше, тощему и укутанному тряпками наподобие грудного младенца, Ди дал бы лет пятнадцать. Только по росту – лицо незнакомца было скрыто под капюшоном. Зато его спутник был весь на виду: красивый мальчик, беловолосый, с огромными светло-голубыми глазами и ямочкой на подбородке. Лет девяти, не больше, если не меньше. Он был одет в коричневые брюки и куртку, похожие на школьную форму, под курткой виднелся воротничок рубашки и галстук. Невольно приковывали к себе взгляд и чистые манжеты, неплотно прилегающие к запястьям чуть ниже рукавов.
Ди попятился раньше, чем пришельцы переступили порог его дома и вошли в сумрачный холл. Мальчик педантично прикрыл дверь за собой. Другой пристально окинул Ди сухим и блестящим взглядом из-под тяжелой нависающей материи.
- Где твой двойник? – послышался женский голос из этого свертка.
Ди не ответил. Но инстинктивный взгляд в сторону лестницы выдал его.
Не говоря более ни слова, Сверток и его спутник пересекли комнату, стали подниматься по лестнице. Ди опомнился поздно, когда пришельцы уже входили к его сестре. Силой сбросив с себя оцепенение, он взбежал вверх по лестнице, в доли секунды оказался в комнате и преградил чужакам путь к постели.
- Вы не посмеете! – твердо заявил он, расставляя ноги шире и готовясь драться.
Сверток медленно повернул голову, обменялся взглядом с мальчиком. Тот коротко и серьезно кивнул и пошел на Ди так быстро и уверенно, что хозяин дома не успел сориентироваться, а его уже смяли и вытолкали в соседнюю комнату. Немедленно захлопнув дверь, мальчик занял позицию между ней и Ди. Он расставил руки, всем своим видом показывая, что он не намерен выпускать его отсюда, пока все не будет кончено. Ди было попытался наброситься на него, но уже стирал рукавом кровь из губы, которую он разбил при падении об ребро стола. Тягаться с этим малым Ди было явно не под силу, хотя тот был младше его года на четыре – а в таком возрасте это еще имеет значение. Но Ди снова поднялся. Там, за дверью, была его сестра.
- Пусти!.. Пусти меня! – кричал он, опять и опять кидаясь на своего тюремщика, отчаяние овладевало им. Но пришелец был неумолим.
И вдруг Ди понял, что все его попытки спасти Керру напрасны. Гнилостный запах, просочившийся было под дверью, стремительно сменялся потоком теплого воздуха, и вот уже приторно пахнет сладким горелым мясом.
- Пусти... меня... – взмолился Ди в последний раз. На глазах его выступили слезы.