– Поэты на Руси не перевелись, и ваш Творческий Центр тому подтверждение. Мы готовы к дальнейшему сотрудничеству с вами, господин Костомаров. Мы будем брать у вас тексты – только тексты, на русском и на английском, – а вся дальнейшая обработка: музыка и особенно видеоряды будет производиться у нас.
– Бриллиант можно огранить повсякому…
– У нас хорошие ювелиры, господин Костомаров, – очень хорошие. А убытков вы не понесёте – мы готовы перечислять вам прежний процент прибыли от продаж. И мы будем рады, если вы переориентируете ваши производственные мощности, – Саммерс усмехнулся, – на выпуск менее элитной продукции. Думаю, это в ваших силах, Вадим Петрович, – ведь вас называют Повелителем Муз.
– Вам известна даже такая мелочь?
– Мы прекрасно осведомлены обо всех ваших… мелочах. Надеюсь, мы с вами поняли друг друга. Наступают праздники – вернёмся к этому разговору в январе, а пока подумайте. Мне бы не хотелось, чтобы вы сделали ошибку.
«Ошибки лучше делать свои, чем кемто подсказанные» – подумал Костомаров, но промолчал.
Проводив Саммерса, он вернулся в кабинет и пару минут сидел неподвижно. Потом порылся в базе данных сотрудников фирмы и нашёл телефон Терешевой – домашний. Лидия не работала с конца сентября; её место временно занимал бывший спортивный врач с не очень светлым прошлым, знавший о допингах не понаслышке.
Сбросив номер к себе на мобильный, Вадим Петрович чуть помедлил и решительно нажал кнопку вызова. Ответил незнакомый женский голос – Костомаров вспомнил, что Терешева живёт с матерью.
– Можно Лидию?
– А Лиды нет. Она в роддоме, – радостно сообщил голос.
– Где, в каком? Что с ней?
– На Васильевском, – женщина назвала адрес. – С Лидочкой всё хорошо – у неё вчера родился сын! А кто это говорит?
– Это с её работы, – ляпнул Вадим, – узнать хотели, как у неё дела. Поздравляю вас с внуком.
Отключившись, он торопливо оделся, поручил Диане руководить полётами и вышел из офиса. Отпустив водителя и охранника, сам сел за руль и поехал на Васильевский, по пути заскочив в пару магазинов. Шёл крупный пушистый снег, на улицах царила предпраздничная суета, витрины магазинов перемигивались разноцветными огоньками. Но Вадиму казалось, что город не собирается встречать Новый год, а поздравляет Лидию, и что все эти хлопоты только изза того, что у неё вчера родился сын.
– Вы к кому, молодой человек? – спросила его моложавая медсестра в холле роддома, скользнув опытным взглядом по огромному букету в руках Костомарова и заодно оценив его одежду.
– Это для Лидии Терешевой, – ответил Вадим Петрович, передавая ей увесистый пакет с фруктами и соками. – Могу я видеть вашего главного врача?
– А зачем? – подозрительно осведомилась медсестра.
– А затем, – Вадим достал портмоне, вытащил тысячерублёвую бумажку и положил перед дежурной, – чтобы госпоже Терешевой и её ребёнку было уделено особое внимание. За дополнительную оплату – вы меня понимаете?
– Не беспокойтесь, молодой человек, сейчас я его позову. В палаты мы не пускаем, мамы обычно показывают детей в окна, – доверительно сообщила она, прибрав купюру, – но сейчас холодно. А вы кто ей будете?
– Я ей буду коллега с работы. Лидию ценят в нашем коллективе, и мне поручили её навестить.
– Коллега, значит, – хмыкнула медсестра, и по выражению её лица Вадим понял, что многоопытная служительница дома, где начинаются жизни, ни на секунду не поверила в его удобную версию «от имени и по поручению». – А что ей передать – от кого это всё?
– От Вадима Петровича. Нет, просто от Вадима. Так, девушка, зовите вашего врача – у меня времени в обрез!
* * *
– Поговорим?
– Поговорим.
Вадим Петрович Костомаров и Сергей Леонидович Алексеев сидели друг напротив друга в мягких креслах «для посетителей особого статуса» возле монументального стола в кабинете генерального директора фирмы «Грёзы Музы». А директорское кресло по другую сторону стола пустовало. «Трон ждёт короля, – подумал Вадим. – Или… эшафот?».
– Другого выхода нет, – холодно сказал Сергей, и глаза его блеснули синей сталью. – Тебе придётся уйти. Это бизнес – ничего личного. Свою долю ты получишь, но фирма теперь будет моей.
– Ты уже всё решил? Без меня?
– Не я, – холодный блеск глаз Алексеева чуть потускнел. – Так решил Саммерс.
– О как! С каких это пор дядя Хьюго решает, что нам с тобой делать?
– Ты не понимаешь, – Сергей тяжело вздохнул. – Они держат нас за глотку. Саммерс располагает подробной информацией обо всех наших делах – он знает всё: и о «кроликах», и о «КК».
«Мы прекрасно осведомлены обо всех ваших мелочах, – вспомнились Вадиму слова топменеджера „DVD World Conqueror“. – Так вот оно что…».
– И он поставил жёсткое условие: или «Грёзы» продолжают сотрудничать с «World Conqueror» без господина Костомарова в качестве генерального и на условиях, диктуемых советом директоров корпорации, или… Или они сдают нас со всеми потрохами, и мы с тобой чалимся сразу по многим статьям, от незаконного производства и распространения наркотиков до проведения опытов над живыми людьми в корыстных целях. Хорошая перспектива?
– И ты с ним договорился…
– Да, – невозмутимо подтвердил Алексеев, – я с ним договорился. А зачем я ездил по Европам, потвоему? Готовил почву, так сказать…
«Я мог бы догадаться, – с досадой подумал Вадим. – Хотя это уже не важно…».
– И ты решил добавить ко многим нашим прегрешениям ещё одно: соучастие в духовном геноциде?
– Слова это, – Алексеев поморщился. – Я бизнесмен, я делаю деньги, а всё остальное – суета беспонтовая. Странно, – он внимательно посмотрел на Костомарова. – Раньше, когда мы с тобой продавали чудодейственные препараты из морской капусты, угрызения совести тебя почемуто не мучили.
– Времена меняются, Серёга, и люди тоже.
– Люди не меняются – они как были свиньями, так ими и остались. Ты наверняка ломал себе голову, зачем мы были нужны Саммерсу и его хозяевам, верно? Могу объяснить. «DVD World» делает деньги на нас с тобой и на наших «кроликах». Организуй они такой Центр там, у себя, тут же возникла бы опасность – а ну как какойнибудь ушлый журналюга разнюхает, что к чему? Оно им надо? Демократия, права человека, свобода личности – и тут вдруг такое! Скандал в благородном семействе! А так – всё путём: это там, в беззаконной России, далёкой от истинных демократических ценностей, возможны такие чудовищные вещи, а у нас – да что вы, господа! Мы белые и пушистые, и мы и знать не знали, каким образом создаются произведения, которые мы продаём. Именно поэтому мы были нужны им, и продолжаем оставаться нужными. Вот так, Вадим. И к тому же жертвы «КК» – не граждане «свободного мира», а какието дикие туземцы с матрёшками и балалайками, потенциальные солдаты потенциального противника.
– И я не устраиваю Саммерса как управляющий подобным предприятием…
– Перестал устраивать. Дядя Хьюго неплохо разбирается в людях – он заметил, что ты стал какимто другим, и окончательно утвердился в своём решении убрать тебя из дела после вашей последней встречи. Что ты ему там наговорил?
– Да ничего особенного, – Вадим пожал плечами. – Хотя образ моих мыслей Саммерс понял – наверняка. Ладно, Серёга, образ твоих мыслей я тоже понял. Подведём черту – к чему лишние разговоры. Командуй, господин генеральный директор. Документы я подпишу. Долю мою переведёшь на мой счёт – надеюсь, остатков совести у тебя на это хватит.
– Обижаешь. Что я, потвоему, монстр из фильмов ужасов? Твои деньги – это твои деньги, и я не собираюсь тебя кидать. Я подчиняюсь форсмажорным обстоятельствам…
– …которые тебя очень устраивают. Только вот ещё что: мне почемуто кажется, что ты просчитываешь вариант – а не выписать ли мне билет в лучший мир? Так вот учти: я категорически против.
– Да ты что, Вадим! Ты же знаешь меня пятнадцать лет!
– Знаю, Серёга, – потому и говорю. И предупреждаю тебя: если со мной чтонибудь случится, подробнейшая информация о «КК» и о проекте «Слой» окажется там, где ею очень заинтересуются – в компетентных органах, как раньше говорили. Я окажусь в аду, в астрале, о котором проникновенно вещает Доржиев, в энергоинформационном слое, а ты вернёшься на Сахалин – надолго. И на крутом бережку далёкого пролива Лаперуза под зорким оком суровых ребят из этих самых органов ты будешь работать… в нужном им направлении.