Генрих восседал в деревянном кресле с высокой спинкой, а перед ним, за круглым столом, сидели его генералы, ждавшие слова курфюрста, объединявшего Германию "кровью и железом", – не зря на стене за спиной Шарнхорста и прямо над его головой висел портрет Бисмарка. "Железный канцлер" благосклонно взирал на своих потомков, решивших взяться за меч. А почти всю противоположную стену занимала цветная компьютерная карта Европы – средневековье причудливо сочеталось с техническими достижениями нового времени.
– Рейх задыхается в тисках своих границ, – внушительно произнёс гроссер курфюрст, положив на стол увесистые кулаки. – Жизненное пространство – за него веками боролись наши славные предки, и они были правы.
Военачальники молчали – вопервых, они были согласны с вождём, а вовторых – в его словах не было для них ничего нового.
– Воевать или нет, – продолжал Шарнхорст, – это не вопрос. Вопрос в другом: куда направить наш броненосный кулак?
– У вас уже есть свои соображения по этому поводу? – подал голос Конрад Мольтке, командующий сухопутными войсками.
– Есть. Но мне хотелось бы услышать ваши соображения. Война – это дело общее, и мне бы не хотелось принимать решение единолично: возрастает вероятность ошибки, а цена этой ошибки слишком велика. Германия дорого заплатила за две свои предыдущие ошибки – третья станет для неё роковой.
– Для выбора направления удара нужно соотнести риск и выгоду – чем мы рискуем, и что можем получить. – Гейнц Клаузевиц, начальник штаба вооружённых сил Объединённых Тевтонских Земель, лёгким движением руки смахнул с мундира несуществующую пылинку. – Западная Европа – все эти бывшие Бельгии, Нидерланды и прочее – лёгкая добыча. Но что мы получим взамен? Дания, смертельно напуганная последним набегом головорезов Эйрика, уже приняла наш протекторат, который плавно перешёл в вассалитет, а что в итоге?
Выход к балтийским проливам, и не более того. И прочие западноевропейские страны не слишком заманчивы: до Обвала они имели промышленность и развитую инфраструктуру, а теперь это всего лишь географические понятия – области, населённые неорганизованными людьми и не представляющие особой ценности. Да, серьёзного сопротивления там не будет, но и добыча не стоит даже того топлива, которое наши танки и бронемашины сожгут в этом походе.
– Есть ещё Франция, – вставил Карл фон дер Танн, командир ударного танкового легиона.
– Франция? – Мольтке поморщился. – Разве вам неизвестно, что там творится? Мавры режут франков, и наоборот! Чего ради мы будем вмешиваться в идущую там гражданскую войну? Только ради того, чтобы и французская Белая Армия, и мавританская Чёрная Гвардия выступили против нас единым фронтом? И не забывайте, Карл, – у Франции есть атомная бомба, и если франки ещё подумают, применять её или нет, то мавры сделают это без всяких колебаний. Единственное, ради чего стоит прибрать к рукам Запад, – это чтобы не оставлять независимых районов, которые может занять ктото другой.
Шарнхорст молча слушал, переводя взгляд с одного генерала на другого. По примеру своего курфюрста многие из них тоже сменили фамилии, причём подошли к вопросу очень основательно: претензии на именитость подтверждались письмами, найденными в семейных архивах и "неопровержимо подтверждавшими" факт любовной связи того или иного воителя прошлого с какойнибудь маркитанткой или служанкой из придорожного трактира (со всеми вытекающими последствиями) и даже заключениями генетической экспертизы, сделанными голодными и ошалевшими от страха учёными научных отделов известнейших университетов Европы.
– Восточное и юговосточное направления предпочтительнее, – уронил Мольтке. – Этот путь проложен ещё крестоносцами – он завещан нам нашими предками.
– С Польшей и Прибалтикой особых трудностей не будет, – задумчиво проговорил Ганс Шлиффен, командующий военно воздушными силами, – равно как и с южной Европой. Но вот вторжение на территорию бывшей России… А вы ведь наверняка думаете об этом, курфюрст, не так ли?
– Да, – без обиняков заявил Генрих Шарнхорст. – Наша главная цель – Россия. Россия – это земли, ресурсы и люди: всё то, чего нам остро не хватает. А все остальные карликовые республики и герцогства, которых в нынешней Европе развелось как поганок после дождя, мы подберём так, мимоходом, и сложим в нашу корзинку.
– Россия – это очень серьёзно, – сказал ктото из генералов. – Вспомните, что говорил Бисмарк, предостерегавший не в меру горячие головы: "Никогда не воюйте с русскими. На каждую вашу военную хитрость они ответят непредсказуемой глупостью".
– Старик Отто был большим юмористом, – сухо парировал Генрих. – Далеко не все его изречения следует принимать всерьёз.
– А если всерьёз, – холодно заметил Клаузевиц, – то начать надо с того, что у России есть ядерное оружие. Помоему, это очень серьёзно.
– Нет такого понятия "Россия", – раздражённо бросил Шарнхорст. – Есть целая куча удельных княжеств, вонзающих друг другу в спины кривые азиатские ножи. И боеголовок у них не тысячи, как когдато, а десятки. Да, вероятность конфликта с атомным Московским княжеством существует, но, вопервых, атомное оружие скоро будет и у нас. Не забывайте, что большинство наших АЭС работают и попутно производят оружейный плутоний, а секрет ядерной бомбы давно уже не секрет – сделать её не так сложно. Любое русское атомное княжество схватится за свой "мечкладенец", как говорят русские, только в том случае, если под угрозой будет само его существование, а не территориальные уступки, особенно если у противника есть точно такой же меч. Вовторых, я предполагаю вести войну на территории противника – вряд ли тот же московский князь Василий будет превращать свои же земли в радиоактивные пустыни. А втретьих – непосредственной угрозы Москве не будет.
Генрих коснулся пульта, стоявшего перед ним на столе, и на компьютерной карте появился световой лучуказка.
– Армейская группа "Норд" наносит удар через Прибалтику на Петербург. Атомного оружия у Питерского княжества нет, и его вооружённые силы незначительны. После взятия города, который нам не удалось захватить девяносто лет назад, наше наступление будет развиваться на север – на Мурманск и Архангельск. Да, Северное княжество – атомное, но к этому времени у нас на руках будет точно такой же козырь: игра пойдёт на равных. Москва останется в стороне – нам с ней делить нечего. Пока нечего.
Полководцы молчали, но на их лицах явственно читалось сомнение. План Генриха изобиловал белыми пятнами, и очень походил на обыкновенную авантюру.
– И вчетвёртых, – Шарнхорст посмотрел на кислые лица соратников и усмехнулся, – я не так давно имел удовольствие пообщаться напрямую с правителями United Mankind – с Советом Сорока. Хотя это, наверно, вопервых.
Среди генералов прошёл лёгкий шорох удивления – такого они никак не ожидали.
– И что они вам сказали? – негромко произнёс Фридрих Зейдлиц.
– United Mankind, – проговорил гроссер курфюрст с торжеством в голосе, – не только не возражает против нашего "натиска на восток", но и обещает нам поддержку, если острие нашего удара будет направлено против бывшей России. В этом мире ничего не изменилось, господа, – все старые симпатии и антипатии остались прежними. И глобы заинтересованы в нашем выходе к берегам Ледовитого океана – надеюсь, вы понимаете, почему.
– Арктическая нефть…
– Именно. Нефть – она самая. Ради этой нефти глобы готовы простить нам все наши старые грехи вроде национализации предприятий со смешанным капиталом и экспроприации арсеналов НАТО. Во Второй Мировой Америка воевала против нас, а теперь United Mankind станет нашим союзником или по крайней мере будет придерживаться по отношению к нам очень дружественного нейтралитета. Они даже готовы посмотреть сквозь пальцы на то, что мы захватим Плоешти – нашим танкам и самолётам требуется горючее, энергоисточники для них на основе "волшебных мельниц" пока что в стадии разработки. Это аванс, и неплохой, – Железнобокий откинулся на спинку кресла, довольный произведённым эффектом.