"Немного" – подумал князь, но тут же отогнал эту мысль, пришедшую из давно минувших лет, когда он ещё курсантом военного училища изучал историю войн и сражений, которые велись многосоттысячными армиями с тысячами танков и десятками тысяч орудий и миномётов.
Линия фронта и позиционная война ушли в прошлое. В новом средневековье войны велись по средневековому: немногочисленные части профессионалов захватывали ключевые города и старались уничтожить войско противника, составленное по такому же принципу. Установив свою власть над той или иной территорией, новые феодалы облагали население данью, за которой исправно являлись на бронетранспортёрах или на вертолётах, пока более сильный соседний феодал не вышибал их с захваченных земель, не становился там хозяином и не начинал сам доить покорённых смердов, не имевших для своей защиты ничего кроме старых охотничьих ружей, щербатых топоров и голых рук. Эта схема была хорошо известна питерскому князю
– ею пользовались и русские князья, включая самого князя Владислава. С распадом товарноденежных отношений распределение сосредотачивалось в княжьих руках, и сколько перепадало "от щедрот" простому люду, зависело только от удельного владыки.
– У нас, – продолжал воевода, – Карельский и Псковский мотопехотные полки…
"Когдато эти полки были сто тридцать восьмой и двадцать пятой мотострелковыми бригадами, – машинально отметило сознание князя, – которые за прошедшие годы сильно скукожились".
– …общей численностью около шести тысяч человек. Из боеспособной техники – до сотни танков "Т90" и "Т80", самоходных орудий "Мста" и "Спрут" и бронемашин всех типов, включая зенитные ракетноартиллерийские установки "Тунгуска" и "Тор". Плюс два десятка реактивных систем залпового огня "Град". По предварительной оценке, мы уступаем противнику в живой силе и технике в пятьшесть раз.
– Есть ещё воздушные десантники и морские пехотинцы, – вставил другой воевода. – И ещё – дружинникиополченцы, которых в городе по списочному составу насчитывается до ста тысяч. Почему бы…
– Десантников и морпехов у нас кот наплакал, – перебил его князь.
– Это городской резерв. А что до ополченцев – я не брошу их под тевтонские танки, надеясь, что гусеницы "леопардов" завязнут в человечьем мясе. Было уже такое, хватит. Ополченцы будут драться в уличных боях, если дело дойдёт до этого, а в чистом поле они полягут без пользы.
– В чистом поле? – генераллейтенант недоумённо поднял брови. – Чтото я тебя не понял…
– В чистом поле, – спокойно повторил князь Владислав. – Да, танки Железнобокого в городе будут чувствовать себя не лучшим образом, но уличные бои – это разрушения домов и гибель мирных граждан. Это крайняя мера. Врага в Петроград пускать нельзя – мы должны встретить его на дальних подступах.
– Но соотношение сил… И ПВО города сможет прикрыть нас от атак с воздуха, тогда как вне её радиуса действия…
– Я слушал вас, теперь послушайте меня. Прежде всего – фактор времени. Шарнхорст торопится, – Владислав бросил взгляд в окно, – скоро зима, и она, по прогнозам, обещает быть суровой и снежной. Генрих ещё повозится с Прибалтикой, прежде чем выйдет к нашим рубежам, а время работает против него. И дело не только в зиме: угроза Петрограду – это, в конечном счёте, угроза Москве. Князь Василий не будет сидеть сложа руки – он вмешается, и тевтоны это хорошо понимают. Выход у них один – блицкриг, дада, тот самый блицкриг, на который уповали некогда их предки. И если мы хотя бы задержим тевтонов и выиграем время, это уже будет нашей победой.
По авиации – коечто у нас всётаки ещё летает, и наши "сушки" вполне потягаются с их хвалёными "еврофайтерами". И наши полки имеют собственные подразделения ПВО – их голой рукой не возьмёшь. И ещё два фактора: керосина у Генриха не море разливанное – не будет он гонять свои самолёты без сна и отдыха, а зима с вьюгами да метелями – не рай для лётчиков.
И по соотношению сил. Потери тевтонцев за время их похода по Европе невелики, это верно, но потери всётаки были, и были поломки техники, прошедшей с боями сотни и тысячи километров. Да в оккупированных районах противник вынужден был оставлять хоть какието гарнизоны – это аксиома. Значит, по примерным прикидкам, численность группы "Норд", когда она вторгнется в наши пределы, можно смело снизить в два раза. А это уже расклад другой – тут с тевтонами можно и поговорить вдумчиво.
– В чистом поле при превосходстве неприятеля в дватри раза, – возразил воевода, – грустный это будет разговор, князь.
– А я постараюсь его оживить – нашим войском я буду командовать
сам.
– А как же город? На кого ты его оставишь? Не дело…
– Город я оставлю на сына, – произнёс Владислав тоном, не терпящим возражений, – а войско поведу сам, такое моё княжье слово.
– И где же мы встретим тевтонов? Дорог много – как узнать, какую они выберут?
– В России нет дорог – в России есть только направления, как сказал Наполеон. И зима, воевода, зима, которая засыплет снежком просёлки так, что не проехать даже на танке. Уравнение с двумя не очень неизвестными, одно из которых – кратчайшее направление из Прибалтики на Питер, а второе – то же направление, но с учётом рельефа. Лучшая дорога у нас в зимнюю пору по льду реки или озера, и введя в наше уравнение этот коэффициент, получим решение: фон дер Танну никак не миновать Чудского озера. Полсотни километров по ровному льду – тевтон выиграет несколько часов, а то и сутки. Вот там мы его и встретим.
Военачальники молчали, а седой воевода с погонами генераллейтенанта с сомнением покачал головой, словно желая сказать "Гладко было на бумаге, да забыли про овраги…".
– Чудское озеро… – произнёс он задумчиво. – Место известное, да, и всётаки…
– Чтото неясно?
– Неясно одно, – воевода посмотрел в глаза князю, – зачем тебе нужно самому вести полки? Или ты мне не доверяешь?
– Считай, что я хочу славы Александра Невского, – Владислав усмехнулся. – А если серьёзно – не могу я бросить своих воинов в неравный бой, оставаясь при этом в стороне. Негоже это, понимаешь?
Старый воевода продолжал смотреть на князя, и Владислав прочёл в его взгляде: "Не убедил ты меня, Влад, ох, не убедил – другое у тебя на уме…".
И неудивительно – эти двое знали друг друга больше тридцати лет, и были друзьями. Князь доверял своему товарищу, вместе с которым они прошли многое, начиная с первых лет армейской службы и кончая кровавой борьбой за власть над Питерским княжеством, но он знал старинное изречение, гласившее: "Тайна, известная двоим, перестаёт быть тайной". У нового средневековья были чуткие электронные уши, и князь Владислав промолчал.
Над заливом летел снег, скрывая не только фарватер и кронштадские форты, но даже очертания княжеского дворца за спинами двух людей, стоявших у самой кромки воды.
– Я могу не вернуться, сын, и даже, скорее всего, не вернусь, – сказал старший.
– Зачем, отец? – спросил младший.
– Так надо. Слушай и не перебивай. Если я не вернусь, ты примешь княжение. Тебе уже двадцать пять – это возраст для мужчины и воина. Ты знаешь всё, что должен знать, а остальное в твоих руках. Ты знаешь, кого опасаться…
– Торговцев. И тех из бояр и воевод, имена которых ты назвал.
– Верно. И ты знаешь, на кого можно опереться…
– Знаю. На чернокнижников – на тех, имена которых мне теперь известны.
– Да. Эти люди надёжны – они не подвержены болезненному властолюбию. И может быть, за ними будущее…
Князь замолчал, всматриваясь в извивы снежных струй, словно пытаясь прочесть по ним свою судьбу.
– Отец, – голос княжича чуть дрогнул. – Так ли необходимо тебе идти в бой самому? Поручи командование полевой армией любому из твоих проверенных воевод – они сделают всё не хуже, а может быть, и лучше тебя. Пошли, наконец, меня!
– Я должен идти сам. Почему? Потому что я князь, и этим всё сказано. А ты будешь хранить город. Почему? Потому что сыновья не должны умирать раньше своих отцов – это несправедливо. Но я всётаки постараюсь вернуться, – Владислав улыбнулся, – должен же я дожить до внуков, а? Пошлика домой, сын, – холодно, чёрт бы побрал эту нашу питерскую погоду…