От мрачных дум капитана третьего ранга оторвал крик вахтенного сигнальщика:
– Воздух!
– Боевая тревога!
Со стороны города появилась пара вертолётов, идущая на малой высоте. Силуэты машин были незнакомыми, однако вскоре Беляков опознал в них "еврокоптеры" "Кугуар" – точнее, слепки с этого французского прототипа, сделанные на заводах Поднебесной. Это были десантные вертолёты, принимавшие на борт взвод солдат и прикрывавшие их высадку огнём двадцатимиллиметровых пушек и двух пулемётов.
"Дождались" – отстранённо подумал командир "Корейца", глядя на приближающиеся вертолёты ханьцев. Эта посторонняя мысль скользнула краешком сознания, не мешая делать главное: руководить боем. Беляков верил своему кораблю и его экипажу, и катер не подвёл своего командира.
Две шестиствольные кормовые зенитки "Корейца" крутнулись и выбросили в небо длинные языки пламени. Шестистволки АК630 выдавали до пяти тысяч выстрелов в минуту при длине очереди четыреста осколочнофугасных зажигательных снарядов весом в один фунт. Они предназначались для поражения скоростных воздушных целей, и медлительные "кугуары" не имели никаких шансов от них увернуться. Огненные пальцы снарядных трасс вцепились в неуклюжие машины, и…
Первый "кугуар", изрешеченный тридцатимиллиметровыми снарядами, взорвался, просыпавшись вниз дождём мелких обломков, среди которых Беляков успел заменить охваченную огнём человеческую фигуру. Второму "еврокоптеру" повезло немногим больше: густо дымя, он круто пошёл на снижение, силясь дотянуть до острова Русский, и упал в волны БосфораВосточного, подняв высокий неряшливый всплеск.
– Так, и только так! – яростно выдохнул командир "Корейца". Молодцы комендоры, угостили косоглазых, чтоб им на том свете икалось без передышки…
Возбуждение, вызванное коротким выигранным боем, схлынуло, и снова встал перед заместителем комдива проклятый вопрос: что делать, топиться или взрываться? "Вам что лучше, – подумал капитан третьего ранга, чувствуя на себе настороженные взгляды десятков пар глаз, – электрический стульчик или гильотинку?".
Он тяжело вздохнул, почти неосознанно оттягивая миг, когда ему всётаки придётся отдать роковой приказ. С катерамикалеками всё ясно – тут двух мнения быть не может, – но "Кореец", его "Кореец", который только что показал, что он умеет драться и бить насмерть – как быть с ним?
– Товарищ командир! – услышал он за спиной и поспешно обернулся, уловив некую странную нотку в голосе вахтенного офицера. – Кодсигнал с "Варяга"! "Дивизиону ОВРа. Иду на прорыв. Кто может, следуйте за мной. Капитан первого ранга Чебрецов".
– Вот и конец всем вопросам, – громко (чтобы все слышали) произнёс Беляков. – Так, всем командирам инвалидов: готовьте свои корабли к взрыву. Исполнение – по готовности. А на "Корейце" – по местам стоять, со швартов сниматься!
…Корабль, резавший острым форштевнем волны Уссурийского залива, был красив убийственной красотой совершенной боевой машины. В своё время знаменитый советский адмирал сказал, сравнивая ракетный крейсер проекта 1164 с его атомным наследником 1144го проекта: "Орлан", кончено, мощнее, но "Атлант" выглядит куда свирепей и агрессивней. У "орланов" оружие спрятано под палубу, его не видно, а у "атлантов" всё на виду – давит на психику". Да, у ракетных крейсеров типа "Атлант" было чем давить на психику…
Главная ударная мощь этого корабля водоизмещением одиннадцать с половиной тысяч тонн заключалась в шестнадцати пусковых установках ракет "Вулкан", размещённых по бортам – по четыре спаренные наклонные шахты с каждого борта. Изначально крейсер "Варяг", тогда ещё носивший имя "Червона Украина", был оснащён противокорабельными ракетными комплексами "Базальт", но затем он был перевооружён более совершенными "вулканами" и получил титул "убийца авианосцев". Топить авианосцы ему не доводилось, однако никто из пятисот человек его экипажа не сомневался: их корабль на это способен. ПВО крейсера обеспечивали восемь подпалубных револьверных ракетных установок С300 "Форт", рассчитанных на поражение самолётов и сверхзвуковых крылатых ракет на дальней дистанции, и два зенитноракетных комплекса "Оса" ближнего радиуса действия. И ещё – реактивные бомбомёты, спаренная стотридцатимиллиметровая артиллерийская установка, шесть скорострельных зениток АК630, два пятитрубных торпедных аппарата для стрельбы самонаводящимися глубинными торпедами и палубный вертолёт. Газотурбинная силовая установка мощностью девяносто тысяч лошадиных сил обеспечивала "Варягу" скорость в тридцать два узла и дальность плавания семь с половиной тысяч миль.
Крейсер прослужил больше сорока лет, из них тридцать – на Тихом океане, пережил всё, включая Обвал, и не пошёл на слом только благодаря повышенному запасу прочности корпуса, заложенному в него ещё при постройке, да трепетной заботе князя Константина, считавшего "Варяга" чемто вроде талисмана и залогом возрождения русского флота Тихого океана. Ради поддержания крейсера в боеспособном состоянии приморский князь шёл на всё (беспощадная разборка на запчасти других кораблей была в этом списке далеко не на первом месте) и добился своего: флагман Приморской флотилии разнородных сил и всего княжьего флота пережил и флот, и самого князя Константина…
Крейсер выскочил из узкости Золотого Рога как раз в тот момент, когда над городом появились десантные вертолёты ханьцев. Роящиеся над Владивостоком машины напоминали мух, слетевшихся на мёртвое тело, и первым желанием Чебрецова было немедленно угостить их "осами". Но вертолётов было слишком много, а ракеты могли ещё ой как понадобиться, и командир "Варяга" сдержался. Он сумрачно наблюдал за берегом в бинокль, и в памяти его всплыла вдруг давно забытая песенка, слышанная им в детстве от отца:
Морды жёлтые над городом кружатся, С парашютами на площади садятся Никуда от них не спрятаться, не скрыться, Морды жёлтые, чего же вам не спится…
"Думал ли тогда отец, что эта шутка обернётся злой явью…".
– Дайте кодсигнал, – приказал Чебрецов. – Всем, всем, всем. Иду на прорыв. Кто может, следуйте за мной.
Командир крейсера не слишком надеялся, что хоть ктото сможет пойти за ним в бой, и потому был приятно удивлён, когда на выходе из Босфора за кормой "Варяга" обозначился силуэт ракетного катера, вынырнувшего из бухты Улисс.
– Смотрика, – пробормотал вахтенный офицер, наблюдая за маленьким корабликом, поднимавшим носом пышный белый бурун и быстро нагонявшим крейсер. – Есть ещё порох в пороховницах… Судя по бортовому номеру, это "Кореец". Символично…
"Да, – подумал капитан первого ранга, – символично. Интересно, как далеко зайдёт в своих совпадениях эта символика?".
Достав персональный коммуникатор, он набрал шифркод, который имел каждый из немногочисленных старших офицеров Приморского флота.
– Беляков? Чебрецов на связи.
– Я, товарищ капитан первого ранга. Слушаю.
– Следуй мне в кильватер в четырёх кабельтовых. Идём в ПетропавловскКамчатский через пролив Лаперуза, так что не гони лошадей, а то горючки не хватит, и придётся мне брать тебя на буксир.
– Есть!
"Кореец" пристроился в кильватер "Варягу", чётко выдерживая заданную дистанцию, и через несколько минут корабли качнула встречная волна Уссурийского залива. Вертолёты остались позади – у них была другая задача, да и не предназначались десантные "кугуары" для боя с кораблями, имевшими сильную ПВО. Однако Чебрецов не сомневался: какуюнибудь пакость ханьцы ему непременно устроят – не с воздуха, так изпод воды. Встречи с устаревшими китайскими эсминцами он не опасался – "Варяг" справится с десятком таких кораблей, – но кто его знает, что успели выстроить ханьцы под пологом полной секретности, окутавшей всю Поднебесную?
Корабли шли на юговосток двадцатиузловым ходом, пересекая Уссурийский залив и держа курс на остров Аскольд. Экраны радиолокаторов были чисты (засветка от десантных вертолётов в кормовых секторах не в счёт), но в бухту Стрелок Чебрецов решил не заходить – что там делать? Посмотреть с моря на покинутый городок Шкотово17, на ржавые корпуса десантных кораблей "Ослябя" и "Пересвет", на пустые коробки списанных эсминцев да на мёртвый остов атомного крейсера "Адмирал Лазарев", которого так и не удалось вернуть к жизни? Зачем бередить душу перед боем?