Чтобы хоть немного рассказать не на словах, а на деле, что происходило в этот день, ветераны того боя, съехавшиеся на праздник, предложили красным следопытам опыт. Отчертили на земле квадратный метр, и ребята чуть вскопали землю. Неглубоко, меньше, чем на штык. Землю просеяли между пальцев и посчитали осколки снарядов и пули, оказавшиеся в руках. Их было семнадцать!
Семнадцать осколков и пуль впилось в каждый квадратный метр высоты, которую брали с боем участники Ясско-Кишиневской операции на второй ее день!
В музее Хаджимусского клуба «Красные следопыты» хранится фотография: человек в военной парадной форме стоит, склонив голову перед невысокой стелой. Этот-то человек, Закирья Идиятович Насибуллин, командир стрелкового взвода, заменивший во время боя убитого командира роты, и водрузил сорок с лишним лет назад красное знамя на Суворовском кургане.
…Он долго стоял в тот свой приезд один перед стелой, молчал, думал; остальные, гости села Хаджимус и красные следопыты, сидели поодаль. Светило жаркое августовское солнце, мягкий ветерок шевелил траву и волосы на головах мальчишек и девчонок, ветераны негромко переговаривались, поглядывали на Насибуллина. Чаще всего звучало то самое «А помнишь?», с которого начинается любое воспоминание.
Слово за слово — и перед ребятами вставала картина боя за их село и за Суворовскую высоту, на которой они сейчас сидели…Отсюда каждый человек на равнине за железнодорожной колеей был виден как на ладони. Село тоже было укреплено: пулеметы, автоматы, гранаты в каждом доме. Как взять населенный пункт по имени Хаджимус?
Прежде всего нужно знать все его огневые точ…
— Постой, постой! — послышался вдруг чей-то голос. — А как фамилия того разведчика, который — помните? — немца на веревке приволок?
— На веревке? Ах, черт! Ведь был же, был такой случай — о нем вся дивизия потом говорила. Ша… Шу… Курышев! Володька Курышев!
— Верно: Курышев. Он в разведку ночью выходил, а немца брал днем, в обеденный, так сказать, перерыв.
— Точно! Ночью-то к немцу невозможно было подступиться, он наших разведчиков ждал, а днем они отсыпались…
Переводят следопыты глаза с одного на другого, слушают в оба уха.
— Курышев полдня со своими разведчиками в камышах прятался, все ждал, когда немец на боковую отойдет. Потом поползли. Видят: в блиндаже пулеметчик дежурит, остальные спят. Они его сняли, двоих еще прикончили, а офицера связали.
— Веревкой с головы до ног обмотали — тот как кокон, а во рту кляп. Назад пробираться нужно было еще осторожнее, по одному опасное место переползать. А как по одному с немцем? Ну и придумали. Поползли друг за дружкой, как положено, а немца на веревке метрах в десяти за собой тащат. Тот, видать, и рад бы помочь, лишь бы не быть кулем, а не может — связан.
— Только скрылись в камышах, а тут со стороны немцев пулеметы и автоматы — заметили пропажу.
— Ага! Немца приволокли ободранного как липку, зато живого. Развязали — а он ругаться: варвары-де, разве так полагается пленных транспортировать?!
— Во-он под тем как раз мостиком его тащили. А там, где сейчас пашня, были камыши…
— А артподготовку помните?
— Как же! Гвоздили немцев час и пять минут.
— Начальник артснабжения, как его… Евсюков? Да, Евсюков, так он потом сказал, что уложили тогда на немецкую сторону ровным счетом двадцать вагонов снарядов.
— Целый поезд…
— Уложить-то уложили, а как воевать пришлось за село и за высоту!
— Хлопцы! — по-молодому окликают ветераны друг друга. — Хлопцы, а знаете, кого я сейчас вспомнил? Того парня, что повторил здесь подвиг Матросова. Здесь, на высоте, в ночь на 21 августа. Ну, что замолчали? Неужто забыли?
Бывший командир стрелкового взвода Насибуллин давно уже сидел вместе со всеми.
— Помню я этот случай, — подал он голос. — Это под утро уже было. Он на дзот пошел — немец оттуда не давал нам головы поднять. Фамилию запамятовал. Ну-ка, давайте вы…
Нет, не получилось на этот раз. Воспоминание неожиданно ушло в сторону. Заговорили о Ванюше Шиганине, тамбовце, которого в шутку все называли Иваном Павловичем — за малый рост и за то, что был он самым молодым: в Хаджимусе ему исполнилось восемнадцать. Восемнадцать — а воевал Ванюша уже два года:’стал солдатом в шестнадцать, прибавив себе лет.
Ванюша Шиганин погиб под Хаджимусом, в лесу, у колодца, к которому пристрелялись немцы и никого за водой не подпускали.