Может быть, это — самое короткое — письмо и есть главное в музее следопытов Калининской школы-интерната?
МАЛЕНЬКИЕ РАССКАЗЫ О БОЛЬШИХ ДЕЛАХ
Заветное слово
Холодно на улице.
Воробышек перья распушил — мячиком прыгает по мостовой.
У машин хвосты короче заячьих — так их мороз поджал.
Ворона, и та, сидя на ветке, голову в плечи спрятала, нос сучком торчит.
Кто идет по улице — торопится: руки в карманах, у рта парок, щеки красные.
Только один старик не спешит: стук палкой, стук по асфальту. Ни люди, ни машины, ни тем более воробьи его не интересуют. Ссутулился, голову от холода в воротник спрятал, а кажется — от людей. И куда он через весь поселок?
Тайны тут нет никакой. Идет старик к своему другу, для которого припас заветное слово.
Слово — это как ключ от волшебной дверцы: откроется, а за нею, чуть повернешь ключ, далекое-далекое время.
Встретятся приятели, заварят чай, усядутся за стол, и вот один из них — тот, что шел по улице, ни на кого не глядя, — и произнесет волшебное слово:
— А помнишь?..
Смолкнут часы на подоконнике, радио остановится на полуслове, машины за окном звук потеряют — и совсем-совсем другие голоса ворвутся в комнату.
Никто больше не нужен старым друзьям, и так им хорошо, словно не вдвоем они, а впятером-вшестером сидят и разговаривают, перебивая друг друга.
Но вот один из приятелей уехал погостить к сыну, живущему в другом городе. Неделю гостит, другую… И заскучал его товарищ. Некому заветное слово сказать, не с кем поделиться тем, что вот уже сколько времени копится. Сидит дома, углы в комнате считает, слушает шаги по тротуару. А они все мимо, мимо…
Вдруг слышит — кто-то стукнул в калитку. Неужели гость?
Поспешил к двери, вышел на крыльцо. А от калитки несется звонкое:
— Здравствуйте! Мы к вам!
— Ко мне? — не верит хозяин. — А по какому-такому делу? — Сам небритый и одет кое-как. Да и хмурый еще, неприветливый…
— Мы тимуровцы!
И, ничего больше не объясняя, вкатились во двор целой ватагой. А во дворе… Осень весь сад листьями засыпала — последний морозец их и подрумянил, и с деревьев скинул. Яблоня вся в яблоках, будто до Нового года так и собирается простоять. Дрова есть, а не пилены и не колоты. Воды в ведре — на донышке…
Рассыпались по двору и по дому, отовсюду голоса — словно воробьи на пшено слетели.
Час прошел — и двор и дом преобразились, как в сказке., когда Марья- царевна вышла во двор — платочком махнула.
И в магазин сбегали, и в аптеку сходили — на столе хлеб, масло, колбаса, молоко, на подоконнике лекарство. Из красных и желтых листьев букет собран, на видное место поставлен. Ваза с яблоками на столе…
Глянул хозяин на пионерскую заботу, на чистый двор да на вымытые полы и… скрылся зачем-то в соседней комнате.
А ребята уходить собрались — дело-то сделано.
Но тут дверь — скрип…
Стоит в дверях хозяин — не узнать. И вовсе это не старик, каким его на улице видели, а просто пожилой человек. Это холод его ссутулил, одиночество лицо неприветливым сделало. На хозяине новый пиджак, а на пиджаке орденов и медалей разных — полтора, наверно, десятка! На лице улыбка. Так вот, оказывается, кому они помогали! А он о себе ни словечка никому не говорил…
В теплой и чистой комнате, где на столе стоит самовар, начинается разговор. И кто-то произносит заветное слово:
— Дмитрий Алексеевич, а вы помните войну? Ведь мы не только тимуровцы, мы еще и красные следопыты.
…Смолкнут часы, радио остановится на полуслове, машины за окном звук потеряют — и совсем-совсем другие голоса ворвутся в комнату.
Выясняется в таком разговоре, что человек, к которому пришли тимуровцы, прожил жизнь необыкновенно интересную.
Эти люди участвовали в великих битвах за Родину. Виктор Тимофеевич Олейников воевал под Сталинградом и брал Берлин. Арсений Андреевич Бузило расписался на рейхстаге. Валерий Федорович Копарев был летчиком, не раз его самолет горел, падал, но он всегда возвращался в строй.
Мария Андреевна Бузулуцкая всю жизнь работала медсестрой. Кто только йе обращался к ней за помощью, скольким людям она помогла! Но вот осталась одна… Где все те, кого она лечила?
Их заменили тимуровцы-следопыты.
Елена Александровна Перцева работала в школе-интернате вопитате- лем. Как привыкла она к многолюдью, к детским голосам! Заслуженный отдых, который казался ей таким желанным, обернулся тишиной и одиночеством. Как обрадовалась она детям, снова окружившим ее!