Но вся еда во рту отдавала пеплом, и Зои не помнила, произнесла ли за весь вечер хоть одну полную фразу. Ее занимали мысли о сестре: Андреа в квартире одна, а где-то поблизости бродит Гловер…
Зои уже приходилось встречаться со страхом. Но страх за себя – это другое. Когда опасность грозит твоей жизни, это включает инстинкты выживания: бей или беги. Страх за сестру – совсем другое. Ты ничего не можешь сделать. Словно погружаешься в вязкое ледяное болото, обволакивающее тебя со всех сторон, тонешь, не в силах шевельнуться. И чувствуешь себя абсолютно беспомощной.
Теперь Джозеф внимательно смотрел на нее.
– Я не слишком хорошо тебя знаю, но такое впечатление, что тебя что-то гнетет.
Зои опустила глаза, ковыряя ложкой полосы розовой и желтой массы. Обычно она свои проблемы держала при себе. Терпеть не могла, когда кто-то лез в ее жизнь. Но сейчас она не доверяла собственному суждению – и отчаянно хотела, чтобы хоть раз в жизни кто-то более сильный взял ее проблемы на себя.
– За моей сестрой охотится серийный насильник и убийца. – Слова горчили и застревали во рту. – Он одержим мною, а теперь выбрал своей мишенью ее.
Джозеф застыл. Ясное дело, не ожидал такого! Думал, что она начнет жаловаться на трудный день на работе, надоедливых родственников, хамоватого продавца в магазине. Наверняка на подавляющем большинстве свиданий женщины не сообщают о личном знакомстве с серийными убийцами.
Однако он не стал спрашивать: «Ты что, шутишь?» Не вскочил, не убежал. Даже нервно смеяться не начал – надо отдать ему должное. Просто задумался. Откровенно не понимал, как на такое реагировать, и вряд ли стоило его в этом винить – такие новости обычно не звучат в светских беседах.
– Откуда он тебя знает? – спросил наконец Джозеф, нахмурив густые брови.
– Жил с нами по соседству, когда я была маленькой. – Какое-то ледяное спокойствие охватило Зои, когда она перешла к фактам. С фактами Бентли привыкла иметь дело. Истории из прошлого – совсем не то, что неведомые ужасы, подстерегающие в будущем. – Изнасиловал и убил трех девушек в нашем городе. Я его вычислила и сообщила копам.
– Сколько же тебе было лет?
– Четырнадцать.
Джозеф погладил бороду, не отрывая от Зои глаз.
– А теперь это моя профессия, – продолжала она, решив выложить все без остатка прямо здесь, за столом. – Работаю на ФБР. В Отделе поведенческого анализа. Я криминальный психолог. Профайлер.
– Как в сериале «Мыслить как преступник»?
Зои вздохнула.
– Да, только по-настоящему. В сериале все не очень точно показано. – Были времена, когда она любила смотреть «Мыслить как преступник» и отмечать ошибки и нелепости сценария.
– Ты говорила, ты здесь по работе, – после короткого молчания заметил Джозеф.
– Консультирую местную полицию.
– О чем?
– В деле об убийстве.
– Той девушки, что нашли похороненной? Возле фермы Джексона?
– Я не знаю, где ферма Джексона.
Джозеф удивленно покачал головой.
– А тот парень – он, значит, теперь преследует твою сестру?
– Да.
– И полиция не может его остановить?
– Полиция установила за ней наблюдение, – объяснила Зои. – Сейчас перед домом дежурит патрульная машина. Но они не могут стоять там вечно. Рано или поздно наблюдение снимут. Через месяц, через год… Этого он и ждет. Он терпеливый. И уже больше двадцати лет успешно скрывается от полиции.
– Что же они будут делать?
– Что бы ни делали, этого недостаточно. Придется мне действовать самой. Самой его поймать. – Зои опять вздохнула. – Пожалуйста, отвези меня в мотель.
Назад ехали в молчании. Джозеф поставил машину на парковку и, выйдя, открыл ей дверцу.
– Тебе вовсе не нужно…
– Я провожу тебя до двери, – решительно сказал он.
Зои пожала плечами и вышла из машины. Шла впереди, стараясь отделаться от пугающих мыслей, сосредоточиться только на том, чтобы переставлять ноги.
– Спасибо. И извини. За то, что я сегодня… – Она неопределенно повела рукой.
«За то, что сегодня была самой собой».
– Не за что извиняться, – ответил Джозеф. Он стоял, сунув руки в карманы, и вид у него был почти робкий.
Она отперла дверь и шагнула внутрь. Повернулась, чтобы попрощаться, и уже взялась за дверную ручку.
И вдруг поняла: едва закроет дверь, вновь накатят неотвязные мысли, начнут гудеть и жужжать в голове роем сердитых пчел. Она утонет в них, вязких и липких, словно растаявшее мороженое. Безнадежность, тревога, все эти ужасные «что, если?..» смешаются в мозгу, не дадут уснуть, адским хороводом будут гулять до рассвета.