– Не хочешь зайти? – спросила она, невольно скривившись от просительных ноток в собственном голосе.
Джозеф нахмурился, вновь удивленный. Неужто это кошмарное свидание окончилось приглашением войти? Он шагнул внутрь, и Зои закрыла за ним дверь.
На один жуткий миг ей показалось, что сейчас он заговорит. Но вместо этого Джозеф положил руку ей на спину и привлек к себе. Она привстала на цыпочки, прижалась грудью к его груди и обняла за шею.
Он еще не целовал ее – только смотрел в глаза. Они стояли в молчании, и мозг Зои сделал то же, что делал всегда, когда в жизни наступала пауза: наполнился мыслями. Она пыталась угадать, где сейчас Гловер, далеко ли от Андреа. Быть может, не дальше трех миль. Ждет подходящего случая. Ждет, когда все они расслабятся. Злокачественная опухоль, готовая пробудиться и уничтожить ее сестру. Только эту опухоль не обнаружишь и не удалишь.
Зои вздрогнула, и Джозеф, нахмурившись, крепче прижал ее к себе.
Когда она смотрела на него, страхи отступали, словно приглушали громкость. Так что Зои позволила себе бродить взглядом по аккуратно подстриженной бороде, густым бровям, светло-карим глазам. Только сейчас она разглядела, что ресницы у Джозефа очень длинные и светлые на концах.
Она потянула к себе его голову, и он, склонившись, припал губами к ее губам. Поцелуй начался неуверенно, почти робко, словно каждый боялся, что другому это не понравится. Джозеф попытался отстраниться, однако Зои потянулась за ним – и, убедившись, что действительно этого хочет, начала действовать смелее. Захватила губами его нижнюю губу, на мгновение всосала, а он в ответ крепче сжал ее талию.
От него приятно пахло древесными стружками и полировкой. Зои приоткрыла рот, чтобы углубить поцелуй, и языки их соприкоснулись. Джозеф приподнял Зои, та обвила его ногами, и он легко, словно пушинку, понес ее в постель. Пройти пришлось всего три шага – номера в мотелях в этом смысле удобно устроены, кровать долго искать не приходится.
Вместе они упали на заскрипевшую под их весом постель. Тело Джозефа стало для Зои убежищем от мрачных мыслей. Приютом, где можно забыться.
Глава 38
Сан-Анджело, Техас, суббота, 10 ноября 1990 года
Мейн присела на его кровать и, устремив глаза к потолку, шумно вздохнула. Мальчик смотрел на нее, страстно желая, чтобы она убралась отсюда ко всем чертям. Но на это в ближайшее время рассчитывать не приходилось.
– Хочешь поиграть в «Лего»? – спросил он.
На самом деле мальчик не хотел с ней играть. Ни во что. Однако по опыту знал: позже мама обязательно спросит, чем они занимались. И он должен будет показать, что продемонстрировал ей богатый выбор игр и развлечений, а если Мейн не захотела играть, это уж ее дело. «Хороший хозяин всегда развлекает гостей», – так говорит мама. Говорит каждый раз.
А мальчик думал про себя: хозяин – тот, кто сам приглашает гостей, а не тот, кому их навязывают и заставляют развлекать.
Мейн закатила глаза, словно само предложение поиграть в «Лего» нагнало на нее невыразимую скуку.
По-настоящему ее звали Чармейн, хотя полное имя мальчик слышал только один раз. Ее мама Рут дружила с мамой мальчика давным-давно, еще со школы. Встречались они не реже раза в месяц, и Рут всегда приводила Мейн с собой. Вскоре мамы отправляли детей поиграть, и те вместе удалялись в комнату мальчика или на двор. Мальчик все это ненавидел. Мейн тоже это ненавидела. Она сама ему несколько раз так говорила. Интересно, зачем Рут таскает ее с собой?
Ему казалось, что даже мама не слишком-то рада этим посиделкам. Перед тем, как принимать Рут, она всегда жаловалась папе: мол, Рут опять найдет, чем ее уколоть. А после ухода гостей восклицала: «Да чтобы я еще когда-нибудь ее пригласила!»
Поначалу, заслышав эти слова, мальчик преисполнялся надеждой. Но в конце концов понял: надеждам не сбыться. Рут и Мейн – неизбежная часть жизни, такая же, как ходить к зубному врачу, или вставать рано утром в воскресенье и тащиться в церковь, или сидеть в темном чулане и думать о своем поведении.
– Можно поиграть в «Монополию», – вяло предложил он, уже зная, какой будет ответ.
Мейн фыркнула:
– Игра для малышни!
Она была на год его старше и на голову выше. И очень этим гордилась: порой заставляла его вставать к себе вплотную, грудью к груди, и показывала, что он ей даже до подбородка не достает. Пока она радовалась своему росту, он стоял неподвижно, устремив глаза на ее грудь, где под майкой виднелись два крохотных бугорка.