Какова скорость мысли? Да и вообще, имеет ли это отношение ко времени? Бегу и думаю: как это странно, что весь ход истории может измениться за несколько минут, которые требуются, чтобы пробежать через темную парковку.
С одной стороны парковки я все еще пытаюсь воевать с естественным ходом времени, все еще надеюсь противостоять ему. Силы неравны, но я продолжаю борьбу. Мону я проморгала, но Итана не отдам.
Но по ту сторону парковки я уже понимаю: тут что-то другое. Не со временем я воюю. Мой враг не время. Мой враг — Эндрю Болтос, Странник во времени номер один. Это он искривил время, искорежил нашу судьбу. Могучий рок ранен, сбит с толку, как мать слоненка Бабара, настигнутая охотниками[2], и я пытаюсь помочь, хочу исправить вопиющую несправедливость. Пытаюсь дать бедняге шанс.
До слуха доносится звук выстрела.
Я вздрагиваю всем телом. Бегу, с трудом передвигая похолодевшие конечности, которых уже не чувствую. Яростно кричу, и энергия крика плавит охватившую тело корку льда.
«Только не это, только не вздумай!» — мысленно обращаюсь я к Эндрю Болтосу.
Я их больше не вижу, они скрылись в темноте деревьев. Звук выстрела долетел из лесистого участка сразу за парковкой. С замирающим сердцем бегу на этот звук.
Всего в нескольких ярдах вдруг вижу две темные фигуры, одна стоит, другая лежит на земле. Мчусь к лежащему, хочу обнять своего возлюбленного… но вдруг останавливаюсь как вкопанная. На земле лежит Эндрю Болтос. А мой возлюбленный стоит с пистолетом в руке, живой, как и я сама.
Тело мое сразу оттаивает, размякает, волна тепла проходит по нему.
— Что произошло? Он мертв?
Гляжу на лежащего и вижу: да он тоже живехонек. Корчится на земле и постанывает.
— Я попал ему в ногу, — говорит Итан.
Он все еще не до конца осознал, что́ произошло. Молча достает из кармана мобильник, тот самый, который отобрал у Болтоса. Снова, как и несколько дней назад, набирает номер 911.
— Меня зовут Эндрю Болтос, — говорит Итан в трубку. — Я нахожусь в Тинеке, в доме номер семь тысяч семьсот тридцать шесть по Ривер-роуд. Шестой этаж. Я только что убил человека, женщину. — И дает отбой.
Я никак не могу успокоиться. Но по всему телу разливается долгожданное тепло. Какое облегчение! Словно гора с души свалилась.
— Что ты собираешься с ним делать? — спрашиваю я, вглядываясь в нашего врага, в нашего беднягу Моисея.
— Вызвать «скорую», подождать, когда она приедет. Но сначала надо с ним кое о чем потолковать.
Эндрю Болтос все еще корчится и стонет, но я чувствую, что ушки у него на макушке.
— Если придется тянуть из тебя каждое слово, умрешь от потери крови, так что советую отвечать быстро и четко, — глядя на Болтоса, громко произносит Итан.
В темноте видно, как в одной руке Итана отсвечивает мобильник, в другой пистолет. Беру у него пистолет. Тщательно вытираю, размахиваюсь и швыряю подальше. Все трое провожаем взглядом его полет. Никогда в жизни ничего не швыряла дальше. Надеюсь, почва здесь достаточно рыхлая, чтобы пистолет зарылся в землю и пропал навсегда.
— Зачем ты это сделала? — спрашивает Итан. Он не сердится на меня, просто удивлен.
— На сегодня хватит стрельбы, — отвечаю я.
И в первый раз с тех пор, как я прочитала в газете о его смерти, в голове мелькает обнадеживающая мысль: теперь-то он не погибнет.
— Кто вы такой?
Поначалу у Эндрю Болтоса беседовать с нами нет желания. Но уже через пару минут до него, кажется, доходит, что истекать кровью также не очень хочется.
— Что вы имеете в виду? — ворчит он. — Я человек, которому вы только что прострелили ногу.
Через пару минут слышится первая сирена. А потом еще и еще.
Итан снова принимается за дело:
— Мне известно одно: вы явились сюда из будущего.
Тот сразу перестает корчиться.
— Я хочу знать, когда вы здесь появились, — продолжает Итан. — И с какой целью.
Болтосу очень больно, он совсем обезумел, но еще больше ошеломлен: Итан сумел-таки его заинтересовать.
— Откуда вам это известно?
— Вижу по человеку. Но я еще не встречал пришельца оттуда, который бы так плохо ассимилировался.
— А вы что, и других видели? — саркастически спрашивает Болтос.
— Видел. Вот она, например, тоже оттуда.
Эндрю Болтос выпрямляется, в сидячем положении пытаясь поудобней устроить раненую ногу. Лицо его бледно, он беспокойно переводит взгляд то на меня, то на Итана.
2