Плотный, коренастый семиклассник Илюша Макареня, опираясь на палки, глядел вниз, на маленькие фигурки, сновавшие на кайдаловском льду.
— Эх, хорошо у нас на Кайдаловке! — сказал он, и видно было по его лицу, что ему в самом деле очень хорошо.
Витя Вологдин, стоивший по другую сторону дерева, открыл было рот, собираясь ответить, но ему помешал чей-то голос сверху:
— Хорошее местечко! Лучше даже, чем у нас, на Подгорной.
Мальчики разом обернулись. Филя, подправлявший крепление правой лыжи, даже привстал, чтобы разглядеть говорившего; при этом задел палки, воткнутые в снег, и они упали.
В пяти метрах от друзей, на бугорочке, выдвинув вперед лыжи, стоял паренек лет тринадцати. Стеганка на нем была распахнута, ушанка сидела боком, словно готовясь слететь; левый глаз припух от синяка с непроливашку величиной. А правый глаз смотрел задорно и насмешливо. У ног паренька вертелась черная кудлатая собака с злыми глазами навыкате.
— Местечко хорошее, — повторил паренек, — только ходить далеко.
— Далеко? — протянул словоохотливый Витя. — Уж не дальше моего. Я с Новых мест прихожу. А Илюша — из Кузнечных рядов. Одному Филе близко — он на Угданской живет…
— Еще адрес скажи! — фыркнул Филя, который все пыхтел над креплением. — Если далеко, то и идти не стоило. — Он не очень дружелюбно посмотрел на паренька.
— Надоело на своей улице кататься, — сказал тот. — Здесь буду.
— А палки где твои? Дорогой растерял? — ехидно спросил Филя. — А шишку тебе где набили — на Подгорной?
Паренек, словно примериваясь, посмотрел на маленького, щуплого Филю, сдвинул ушанку совсем на затылок и, пронзительно свистнув, съехал с бугорка. Он мчался, низко пригнувшись, ловко перескакивая через овражки, по пути свистел и гикал, и собака катилась за ним черным шаром, вовсю заливаясь звонким, оглушительным лаем. Малыши от них шарахались и еле успевали убирать салазки. В стремительном лёте паренек с Подгорной достиг берега Кайдаловки и с крутого спуска «нырнул» к реке.
— Наверно, лыжами небо чертит! — убежденно сказал Филя.
Руки его были заняты креплением, а смотрел он на Кайдаловку.
Через несколько мгновений ребята увидели смелого лыжника посреди реки. Он плавно развернулся и стал как вкопанный — лыжа к лыже.
Когда паренек, быстро и ловко переступая «лесенкой», взобрался обратно на сопку, Илюша сказал ему:
— Молодец! Как тебя зовут?
— Женька. Шестиперов, — не сразу ответил паренек.
— Ты в кружке занимаешься? В школе или в Доме пионеров?
— Вот еще — кружок! Я сам.
— Только зачем ты свистишь, как… как маневровый паровоз? — спросил Филя и опять занялся своими ремешками.
— Нравится, вот и свищу, — небрежно ответил Женя, глядя на Филины палки, лежащие на снегу.
— Ну и свисти! Тебе не запрещают! — рассмеялся Илюша. — А тебя, Филя, не дождешься. Давай, Витя, без него!
— Поехали!
Вблизи от Кайдаловки, съезжая с крутика, Илюша и Витя услышали крики своего товарища и исступленный, визгливый собачий лай.
Илюша на ходу завернул, с трудом удержав равновесие. Но берег мешал ему видеть происходившее наверху. Витя, пролетев мимо него до самой реки, теперь возвращался. Его круглое добродушное лицо выглядело испуганным.
— Дерутся, Илюша, дерутся! — крикнул он приблизившись.
Мальчики поспешили обратно.
Филя что-то кричал, барахтаясь в снегу и вцепившись в свои палки, которые Женька пытался вырвать у него из рук. Собака, припав на передние лапы, ожесточенно тявкала над Филиной головой. Лыжи у того и другого лежали вразброс.
Илюше и Вите пришлось изрядно повозиться с Женькой. Он был крепким, увертливым и отчаянно отбивался.
— Ты зачем… сюда пришел? — тяжело дыша, спросил Илюша распластанного на снегу противника. — Палки отнимать?
— Куси, Джулька, куси! — не сдавался Женя.
Витя отгонял палкой лохматого пса, самоотверженно кидавшегося на защиту хозяина.
— Ишь какой! — кричал Филя. Волосы его были взъерошены, телогрейка в снегу. — Мало ему на Подгорной попало! На Кайдаловке захотел получить!
— Ну и бейте, раз ваша взяла! — всхлипывающим от злости и боли голосом отвечал Женя.
— И побьем! И побьем! — воробьем скакал вокруг него Филя.
— Будешь еще драться? — допрашивал Илюша.
Женя молчал.
— Ну его! Отпусти его, Илюша! — сказал Витя.
Илюша послушался.
Женя поднялся и стал молча отряхиваться от снега.
— Ну, зачем палки-то отнимал? — примирительно спросил Витя.
— Вот еще — зачем! У него есть, а у меня нету.
— Мог бы и попросить, — возразил Витя. — Может, и дали бы.