Судья увидев это, немедленно полез за красной карточкой, но предъявив ее одному из наиболее рьяных запасных хозяев, так поразился, что тут же спрятал ее обратно. Спустя пять минут, семерых футболистов основного состава Уимблдона унесли на носилках, их места заняли запасные. Судья тем временем обратился к констеблям и семерых героев засадили в черные воронки. Трибуны взорвались неодобрительным гулом. Кое-где, в знак протеста, болельщиков Уимблдона посадили на флаг, словно на кол. Возникший шум был разорван звуками свеженаписанного гимна футбольного клуба Чарльтона, который визгливым голосом исполнял сам мистер Пендлтон.
(Исполняется на мотив «…и вместо сердца пламенный мотор…»
Спустя минуту, судья начал матч. Трибуны взревели, подбадривая себя и футболистов. Болельщики орали, кто во что горазд. Нестройная какафония, сквозь которую отчетливо слышалось только «Чарльтон» и крики распинаемых болельщиков Уимблдона, подстегнула обе команды.
Нападающий Уимблдона сразу же, получив мяч, рванулся вперед. Ему навстречу выскочило сразу четверо близнецов. Раздался страшный крик и хруст костей. Защитники столкнулись и разбежались. Один из них вынес мяч подальше. На месте столкновения остался сиротливо лежать лишь нападающий гостей.
Судья громко свистнул и полез за желтой карточкой.
- Кто из вас наступил ему сзади на пятку? – грозно спросил он у близнецов Дрючманов.
- Он! – показали они друг на друга.
- Ах так! Нате! – воскликнул судья и взмахнул желтой карточкой. Прочтя то, что на ней написано, он молча запихнул ее к красной и, решительно застегнул карман.
Нападающего Уимблдона унесли с поля на носилках. Диагноз врачей был неутешителен – тройной перелом обеих стоп с двойным смещением вокруг своей оси.
Штрафной потрясенные гости пробили гораздо выше ворот.
Вратарь Чарльтона радостно ввел мяч в игру. Шутник Сранк исподтишка толкнул соперника и, отобрав мяч, длинным пасом вывел Бабса на линию штрафной. Там его встречали трое защитников, но горсть перца с толченым стеклом, которую он швырнул им в лицо, перед ним лишь вратаря. Наш герой прокинул мяч вперед и побежал забивать гол. Вратарь с усмешкой накрыл мяч в прыжке и… получил бутсой по голове. Это Бабс попытался забить гол, но не попал по мячу.
- Еще раз так сделаете, будете удалены! – вскричал судья, громко свистнув Баберлею прямо в ухо.
- Еще раз свистнешь, я тебе свисток в задницу запихну! – пообещал в свою очередь Бабс. Судья полез было за карточкой, но, вспомнив о чем-то, сделал вид, что оглох.
В следующие полчаса различные травмы получили почти все игроки Уимблдона. По полю они ходили едва ли не пешком. Судья хотел было прервать матч, но тренер Брассет пообещал во всеуслышание объявить по стадиону номер комнаты в отеле, где остановился судья и места в поезде, на котором он собрался уезжать.
Оставшееся до перерыва время, Уимблдонцы перепасовывали мяч на своей половине поля, не рискуя перейти «границу».
Второй тайм начался жестокими стычками между игроками. Уимблдон принялся использовать те же грязные приемы, что и хозяева. Спустя двадцать минут голкипер Бубль-Гум трижды спас свою команду, метнув припасенные камни в лоб нападающим соперника. В последний раз это случилось в штрафной площадке.
- Пенальти! – свистнул судья. Подоспевшие близнецы тут же выбили мяч на трибуну, оспаривая назначение пенальти. В это время, был принесен запасной мяч, как оказалось, из чугуна.
Этот удивительный факт обнаружил на свою беду второй центрфорвард Уимблдона, пробивший по мячу с такой силой, что чугунный мячик пролетел целых полметра. Незадачливого форварда заковали в гипс. Пока несчастному бинтовали сломанную ногу, кто-то на глазах у всего стадиона утащил носилки. Из-за их отсутствия форварда так и оставили валяться в штрафной площадке.
Мяч заменили и Чарльтон начал плести кружева атаки. Каждое продвижение вперед на несколько метров тяжело давалось хозяевам поля. Соперники прыгали им в ноги в грязных подкатах. Дольше всех удалось продвинуться Вонючке Роджеру, прошедшему трех соперников, пока не нарвался на либеро – огромного детину из Уимблдона, страдавшего насморком.
- Штрафной! – свистнул судья.
Нападающий Дум навесил мяч в штрафную. Там находилось все футболисты, кроме вратаря Чарльтона и закованного в гипс нападающего Уимблдона. Началась настоящая свалка, удары бутс по голени, кулаков по челюстям были слышны аж на трибунах. Бабс плюнул в лицо своего оппонента и, пока тот тер глаза, проскочил вперед. После серии рикошетов мяч отскочил к вратарю. Тот прыгнул на него, Бабс тут же бросился вперед и занес ногу.
- Нет, нет, только не по голове! – вскричал вратарь, закрывая голову руками. Мяч он, естественно, выронил и Бабс торжествующе вогнал мяч в сетку.
- Г-О-О-О-О-О-О-Л!!! – завопил Пендлтон. Весь стадион замер, словно не осознавая происшедшего.
Футболисты Чарльтона первыми из всех очнулись от спячки, вызванной тем, что последний гол они забили три года тому назад, да и то из явного офсайда.
- Да он же гол забил! – заорали братья Дрючманы, с благоговейным трепетом взирая на Бабса.
- Гол! – грянул нестройный хор остальных чарльтонцев.
- Гол бля! – заревел стадион. – Загребись!
- Гол! – пискнул судья и показал на центр.
Брассет схватил мегафон и на весь стадион громогласно объявил:
- Гол забил Попус Мандатрахулас!
В следующую секунду стадион уже ревел, хрипел и смеялся. Несмотря на все, до этого момента ни один из зрителей, даже Брассет, не верил в успех безнадежного аутсайдера. Но осознав, что до конца матча осталось всего несколько минут, весь стадион, за исключением, разве что председателя клуба болельщиков Уимблдона Криггса, вопившего, что мяч забит неправильно, ревел так, что ушам было больно.